Территория бреда

Фред Декс Никита

Казалось, прошло несколько дней, пока мы смогли хоть что-то сделать. Первым делом я захлопнул дверь и повернул задвижку. Кац в это время подошел к телу Джейсона и осмотрел его, после чего произнес:

– Ника, ты же медсестра, может, посмотришь.

– Я работаю в стоматологии. Я никогда в жизни трупов не видела, – закричала Ника. – Да и что на него смотреть? Ему же шею разрезали! Видно же, что он, правда, мертв. Господи, что происходит, где моя дочь?

– Он выглядит так, будто его искромсал Фредди Крюгер, – сказала Соня, глядя сначала на тело Сэма, потом на актера в полосатом свитере.

– Да что

за бред вообще! – заорал я. – Что ты несешь!

– А что это еще может быть? – плакала Соня.

– Это не я. Это не я, – повторял парень, что играл Фредди.

– Так, тихо, надо разобраться. Надо понять, что тут происходит. Надо разобраться… Подождите-ка, – сказал я и подошел к своему рюкзаку, что оставил здесь на время квеста.

Я достал лезвия и пересчитал их несколько раз, а потом обратился к Нике:

– Ника, скажи, сколько лезвий ты мне принесла?

– Семь, – ответила та, почти не думая.

– Ты хорошо подумай, сколько лезвий…

– Семь, я же говорю. Нам нельзя брать что-либо просто так в любых количествах. Я взяла ровно столько, сколько можно было. Я точно помню, что их было семь. Я считала.

– А здесь их пять, – тихо произнес я.

– Какие еще лезвия? – спросил «Фредди».

– Это неважно. Главное, что два пропали, – ответил я.

– А еще ребенок, – констатировал Кац.

– Да, моя дочь пропала. Мы должны найти мою дочь, – проговорила Ника, хватая меня за рукав рубашки.

– Нужно найти ключи у Сэма, выбраться отсюда и позвонить в полицию: здесь связь не ловит, – сказал «Фредди», поднимая телефон к потолку в надежде поймать сигнал.

– Нет, – прогремел Кац. – Сначала мы должны помочь девочке. Надо спасти ее. И ключи, скорее всего, у нее. И лезвия… – добавил он тихо, сидя на корточках и прижавшись спиной к стене.

– Что несет твой друг? – воскликнула Ника, обращаясь ко мне.

– Что ты хочешь сказать, Кац? – спросил я.

– Подобное уже случалось, – ответил он.

– Как это? – насторожился я, как и остальные.

– Я никогда не рассказывал, но я сидел в тюрьме, – все притихли. – В общем, там я провел семь лет. Во мне есть страшная сила, которую я обычно сдерживаю. Но иногда, она вырывается, и ее чувствуют дети и люди с нестабильной психикой, как, например, мая мать, страдающая шизофренией. Эта сила появляется ночью или просто в темных помещениях. Сначала моя мать была вполне нормальной, а потом мрак во мне начал проникать в нее…

– Да что за бред ты несешь! – завопила Соня.

– У меня ребенок пропал, маньяк какой-то объявился, трупы повсюду, а вы устроили тут байки у костра, – поддержала подругу Ника.

– Подождите. Дайте ему договорить. Я верю ему, – возразил я. – Кац, так и что там с твоей матерью и тюрьмой?

Кац закатал рукава, и я понял, почему он никогда не ходил в футболках и безрукавках. Все руки были в шрамах.

– Когда это случалось, я ничего не мог с собой поделать. Мама рыдала и выла в своей комнате, а я чесал и раздирал ногтями свои руки, ноги, живот, спину до крови, чтобы успокоиться. Но оно не утихало. Я не мог заглушить это. Оно как будто разрывало меня на части. Каждая ночь становилась кошмаром. Но с годами я научился контролировать это. Спал со светом и не пил, потому что алкоголь только усиливал приступы. Однажды я выпил несколько рюмок на дне рождения бывшего

друга и пошел домой. Я зашел в лифт, а вместе со мной женщина с сыном лет пяти. И вдруг лифт остановился, свет погас. Я сразу ощутил, как это проклятье полезло наружу. Я смог его сдержать, но оно завладело ребенком. Он бросился на меня и вцепился в руку. Я лишь хотел сбросить его, но не рассчитал силу. Тот отлетел в противоположную стенку и разбил голову. Мать его в этот момент включила фонарик на телефоне и все увидела. Она попыталась ударить меня, обороняясь, хотя я не нападал, но я схватил ее и случайно сломал ей руку. А потом включился свет. Это была наша соседка. Она знала меня. И заявила в полицию. Меня посадили за нападение. А потом в тюрьме ночью один наркоман напал на меня. Я видел в его глазах эту тьму. Я не смог совладать с собой. Поднял его над собой и ударил головой о бетонный пол. Он умер через несколько минут. Тогда мне продлили срок на пять лет. После того случая я старался ни с кем не дружить и не общаться. Только Никита меня принял и понял. И я знаю, эта страшная сила может завладеть разумом человека и сделать из него монстра.

– Да что за чушь вы несете? – простонал парень в полосатом свитере.

– А я ему верю. Я тоже это почувствовал. Эту тяжесть, эту боль, эту тьму, – сказал серьезно я.

– А почему же остальные ничего не чувствуют кроме страха? – спросила Соня, но ее вопрос остался без ответа.

– Значит, ты хочешь сказать, что это моя дочь там бегает по коридорам и кромсает… – не успела Ника договорить, как за дверью что-то громко зазвенело.

– Это ключи Сэма, – прошептал «Фредди».

– Тихо всем, – негромко произнес я и подошел к двери ближе.

Дзинь, послышалось еще раз. Я подошел совсем близко к двери и услышал, как кто-то вставил ключ в замок. Я схватился за задвижку. Напряжение. Снаружи кто-то пытался повернуть ключ в замке, но я не давал этому произойти. Сила, с которой давили снаружи, усиливалась. Руки у меня совсем вспотели и… задвижка провернулась. Замок щелкнул, и я отскочил от двери.

Мы все прислушались. Тишина. Мучительная, тягучая. Но вот снова послышался звон ключей от удара о бетонный пол, и дверь чуть приоткрылась, а затем топот маленьких босых ножек и заливистый смех.

– Карина, – воскликнула Ника и, распахнув дверь, выскочила направо по коридору.

– Бежим, – прохрипел «Фредди», поднял ключи и помчался налево.

– Меня подожди, – закричала Соня и, хромая на каблуках, побежала в сторону выхода.

Мы с Кацом переглянулись.

– Жди здесь, – сказал я, а сам поспешил за Никой.

Я кричал и звал Нику, но не мог найти ее. Я бегал по коридорам. Темным, прогнившим, в красном свете ламп. Мне тяжело было дышать из-за волнения, пыли, тяжести и вязкости самого воздуха. Казалось, этот лабиринт поглощал нас.

Я услышал шуршание над своей головой. Я прижался к стене, надеясь, что это всего лишь крыса или прогнавшая штукатурка. Шорох прошел и, глубоко вдохнув, я крикнул «Ника», но сам испугался своего голоса, такого хриплого и глухого. Я повернулся, а передо мной стояла она: Ника. Окровавленные волосы облепили ее лицо, а из правой ладони сочилась кровь.

– Господи, Ника, что случилось? – трясущимся голосом спросил я.

– Все хорошо, – ответила она с дикой улыбкой. – Я забрала одно лезвие.