Территория чувств
Шрифт:
– Королева моя, – только и сказал Вася.
В этот день он первый раз читал ей стихи прилюдно.
Мне всё время тебя не хватает,Даже если ты рядом со мной.Годы жизнь, как страницы, листает,Но звеним мы единой струной!Чтоб сильнее друг в друга влюбиться,На пределе, по полной, взахлеб,Чтоб друг другом опять насладиться,ИА ещё удивил Саша, который сказал прямо-таки философский тост:
– В моем любимом рассказе Сэлинджера – «Выше стропила, плотники» – герой читает накануне свадьбы в индийских трактатах: «Врачующиеся должны служить друг другу. Поднимать, поддерживать, учить, укреплять друг друга, но более всего СЛУЖИТЬ ДРУГ ДРУГУ. Воспитывать детей честно, любовно и бережно. Дитя – гость в доме, его надо любить и уважать, но не властвовать над ним, ибо оно принадлежит богу». Так вот, дорогие мои родители, думаю, вы живете вместе так долго и так счастливо, потому что выполняете эти заповеди. Ну и спасибо вам от меня лично за то, что позволяете мне идти своей дорогой.
Ото всех Зоя и Василий услышали много хороших теплых слов; пожалуй, промолчала только Люба. Весь вечер просмотрела в пол, разговаривала сквозь зубы. А на следующий день зашла к Зое и сказала прямо:
– Не осуждай меня, только позавидовала я тебе. Мой Соломон через пять лет после регистрации помер. Из них два года лежал как бревно, говно из-под него выносила. Скажешь, сама себе такую жизнь устроила? Да, сама. А только жизнь-то прошла уже, – Люба расплакалась. А что тут скажешь, Зоя могла только посочувствовать подруге.
Умирал Василий дома, боли его мучили в последние полгода непереносимые. Зоя сама научилась делать уколы. На какое-то время ему становилось легче, а потом опять всё начиналось по-новой. А перед смертью вдруг ему стало легко, все боли ушли; они оба понимали – это конец, и пытались сказать друг другу то самое важное, чего недоговорили, что не спросили.
– А неужели бы ушла тогда, а, Зой? – Зоя сразу поняла, что муж имеет в виду, она долгие годы ждала этого вопроса, боялась; потом забыла сама эту историю, даже смешно было, потом решила, что ничего тогда Вася и не заметил вовсе. Значит, заметил и мучился столько лет. Вот ведь дура, как же она могла так поступить с человеком, который любил её всю жизнь – отравлять ему жизнь этим неведением!
– Что ты, Вася! Только тебя любила, ты уж мне верь. А то, что тогда случилось, глупость эта была самая настоящая. И клянусь тебе, в целой жизни ни разу я тебе не изменила.
Вася улыбнулся и закрыл глаза. Зоя ещё не могла до конца понять, кого она потеряла и как круто изменится ее жизнь.
8
Алексей рассматривал спальню сестры. Всё уютно, красиво, он уже отвык от обоев в цветочек, от таких же штор и покрывала на кровати. У него в доме все стены выкрашены в белый цвет, на окнах функциональные жалюзи.
– А цветов у тебя всё
– Да прям! Уж какими удобрениями я их только не поливаю! Но ухаживаю, конечно, смотри, какой у меня чудесный Ванька мокрый. Помнишь, он ещё у нас дома рос?
– Из Ахтубинска привезла?
– Привезла, – гордо подтвердила Зоя. – А здесь разве такой купишь? А потом, это частичка нашего дома. Не землю же в мешочке везти. – Зоя подсела к брату на маленький диванчик. Они специально с Василием так оборудовали свою комнату. В одной части – кровать, а в другой – небольшой диван, столик журнальный, телевизор. Захотелось Зое уйти к себе – всё у нее есть. А телевизор – это теперь большая часть её жизни.
– Лёш, а про Валю расскажи. Как у неё жизнь складывается?
– Что? А, Валя. Да работает, всё нормально, у неё сын вроде бы женился. Дочь Серафима в педагогическом техникуме работает. Всё нормально.
– А она сама, замуж не вышла?
– Зайка, за кого?
– Ну да за тебя не вышла, это я вижу. Вот ведь жалко женщину, строила она на тебя планы, строила.
– Ладно, Зоя, перестань, мало ли, кто какие планы в этой жизни строит. И потом, прежде чем строить, поделись своими мыслями со второй стороной. Спроси, он-то что про всё это думает. Согласна со мной?
– Согласна, Лёшенька, конечно, согласна. Ой, Лёшка, какая поездка была. Как же хорошо, что мы с Васей успели к тебе съездить, – Алексей испугался, что сестра сейчас опять зальётся слезами, но на губах у неё была улыбка, как бывает при воспоминаниях о чём-то хорошем.
– Мы ведь как думали: выйдем с Васей на пенсию и будем ездить по миру. Что мы в этой жизни видели? Работа и работа, ни выходных, ни проходных. Здоровье ещё было, денег накопили, решили: вот как возраст исполнится, сразу вдвоём на пенсию и уйдем, как раз наши пять лет разницы здесь нам и помогут. Заранее на заводе объявили, мол, так и так, на нас не рассчитывайте.
– Не представляю, как вас отпустили? – Алексей хорошо помнил, каким уважением пользовались на заводе и Зоя и Василий.
– Так мы за год предупредили. Я год замену себе готовила, найти главного бухгалтера на наш завод – это тебе не шутка. Из своих девчонок готовила. И Васю тоже не так-то просто отпускали, ты же знаешь, и руки золотые, и головастый. Не выучился, как-то в его семье не очень это принято было, но ведь как хотел, чтобы я получила высшее образование, помнишь, Леш? – глаза Зои опять увлажнились. – С Сашенькой сидел, пеленки его стирал.
– Ну, допустим, я тоже с Сашенькой сидел, вы уж моих достоинств не умаляйте!
Зоя немного задумалась, потом снова с улыбкой поглядела на брата.
– А я и тебе за всё очень благодарна! Так вот путешествие у нас одно и получилось – к тебе! Сначала к сыну в Москву переезжали, потом быт здесь свой обустраивали, к тебе вот, слава Богу, съездили. И всё. Вася же никогда не жаловался, ты понимаешь. Так бы, может, к врачу какому сходили. А уж когда я его силком повела, сказали, что уже поздно.