Территория чувств
Шрифт:
Тогда, во Франкфурте, Мила ему понравилась ещё больше, чем в самолете. Появилась даже уверенность – она, это она, он сможет начать ещё раз с самого начала. И почему бы и нет?! Но обратной дороги домой хватило, чтобы понять: он не готов, невозможно разорваться между тем, к чему только начал приспосабливаться, и этим новым чувством. Ещё всё так неопределенно, и нет ещё хорошей работы, и Алька только-только успокоилась, и, стыдно признаться, он не понимает, о чём говорит собственная дочь, Таня должна переводить. А он не очень-то и способный к языкам. То есть вроде как всех понимает, а Альку, с её детским лепетом, – нет. Или она, такая-рассякая, уже научилась проводить отца и специально говорит
4
Саша долго не мог заснуть, всё думал о приезде Алексея. Лёша очень изменился, стал совсем другим. Саша узнавал и не узнавал своего близкого родственника, когда-то своего кумира. Он слышал, как Алексей разговаривает в спальне с Зоей, что-то обсуждалось достаточно бурно, мать стала плохо слышать и говорила громче обычного. Да даже не в этом дело: в доме не очень хорошо сделана шумоизоляция, прав был отец, огрехов в строительстве было много. И всё равно, Саша гордился своим домом, строил его с такой любовью, так радовался, что смог предложить своей семье совсем другой уровень жизни. И что теперь? Это ведь стыдно кому-то рассказать: собственные дети теперь пытаются его из этого дома выселить. Леша, конечно, всё понял; может, они с Зоей сейчас это и обсуждают. Как же Галя могла? Ведь они были всю жизнь так близки, думали одинаково.
Отношения их были родом из детства: они ходили по одним и тем же улицам, учились в одной школе. Правда, Галя двумя классами старше, поэтому никакого внимания она на Сашку не обращала. Шкет, малолетка, не для неё. О существовании его знала, а как не знать, если он постоянно попадался на её пути. То за косу сзади дернет, то водой из трубочки обольёт. Пусть будет одним из свиты, так решила Галя. А какая же дама без свиты? В том, что она дама, она не сомневалась. И то, что ради неё должны совершаться подвиги, это тоже было в порядке вещей.
– Слабо с тарзанки в Ахтубу нырнуть?
Из дураков нашёлся один Сашка. После этого с тяжёлым сотрясением мозга пролежал в больнице больше месяца, по-новой учился ходить и говорить. Галка тогда испугалась: только она знала, что подвиг был совершен ради неё, Сашка родителям не рассказал. Для Гали паренёк открылся с другой стороны, она поняла – верный, надёжный, готов ради неё на всё, то есть настоящий рыцарь; стало быть, пусть будет.
Но по-настоящему они начали дружить, уже учась в институте. Галя в первый год провалилась, чем отдалилась от своих ровесников. Она была страшно расстроена, как же так, неужели она выпала из их общей компании? Она – умница, красавица, которая всегда и во всем была на первых ролях, осталась в лаборантках, тогда как остальные стали студентами. И даже не то чтобы её не приглашали – сама не шла в бывшую компанию, гордость не позволяла, боялась снисходительных взглядов. В институт поступила со второй попытки, от старых друзей отдалилась, новые были младше, а это раздражало. А верный Саша всегда рядом. Привычка, благодарность? А почему бы и нет? Симпатичный; вон, девчонки на него заглядываются. Ну и была не была! Так её ещё никто не любил!
Ей потом казалось, что он взял её измором. А он был уверен, что она просто стеснялась того, что старше его, но любила всегда, была ему верной и преданной. Ведь какая другая жена так заботится о продвижении мужа? Все же девицы только о шмотках думают да о том, как выглядят. А Галя всю жизнь в планах. Ведь дом родной бросила, поехала за ним в Москву, в полную неизвестность и неустроенность. Детей ему родила. И тоже,
А в один день он понял, что свою жену он сам себе придумал. И жил он совсем с другим человеком. Со страшным человеком.
5
Алексей узнавал и не узнавал Москву. То есть он ходил по знакомому городу, который полностью переоделся. Раньше он был не то чтобы в валенках и телогрейке, но в допотопном драповом пальто, в каракулевой шапке и в ботиках «прощай молодость». А теперь весь из себя, от ведущих модельеров и дизайнеров. Да, не зря всё же Алексей пятнадцать лет был мужем художницы по костюмам. Нина всё время всех переодевала и свои идеи проговаривала вслух:
– Нет, ну послушай, вчера в гримёрке встретила Селиванову. Как можно было сделать такую стрижку? Это же уму непостижимо! Невозможно! Ну, уж коль произошла такая досадная неудача, можно же надеть берет. Как ты считаешь? Например, глубокого зеленого цвета. А из-под берета будут виднеться её рыжие кудри. А губы, да, губы накрасить оранжевой помадой. Вот оно! Именно так я одену Маргариту. Как ты считаешь? – Нина останавливалась посреди улицы и поворачивалась к Алексею.
Вот этим своим «как ты считаешь» она постоянно ставила его в тупик. Ну как он мог что-то считать? Он в этом абсолютно ничего не понимал! И вкуса у него никогда не было. Нина одевала и его, и девчонок! Но при этом всегда с ним советовалась, тащила свои макеты, раскладывала листы ватмана на полу.
– Вот, смотри, здесь, мне кажется, слишком. А как тебе? И вот такая есть идея. А что, если все костюмы сделать оранжевыми? У всех героев, абсолютно. То есть в этой гамме.
– Почему?
– Понимаешь, ведь спектакль называется «После солнца». Вот и пусть они все будут солнечными.
– Так вроде же драма.
– Ну и что?! Может, ты хочешь всех одеть в чёрное?! Да, драма. Но каждая постановка должна давать надежду. А иначе зачем люди идут в театр? Чтобы ещё больше расстроиться? Нет, ну скажи, что ты понимаешь мою мысль.
– Конечно, понимаю, – с добротой отвечал Алексей.
– Ну вот…
Нина быстро собирала свои листочки и бежала в рабочий кабинет додумывать мысль. Алексей понимал: ей нужен был собеседник, она проговаривала мысль вслух. Однако ж ни с матерью, ни с приятельницами она никогда не обсуждала свою работу. Эскизами и мыслями она делилась только с Алексеем.
А между тем документы на выезд были уже поданы.
– Прошу тебя, не расстраивай маму. Она так долго всё это собирала, ну что нам стоит сделать ей навстречу шаг; вон люди, ждут приглашения по десять лет. А там просто никуда не поедем. Ну, если ей так спокойнее.
Он матерился про себя и соглашался. И делал это ради Нины, ради её спокойствия, на тёшу ему было наплевать.
Алексей гулял по Гоголевскому бульвару, и мысли скакали с одного на другое, перепрыгивали во времени, останавливаясь на каких-то неожиданных и не очень важных сегодня моментах. А ведь нужно подумать про Сашу. Но в голову лезли мысли: «А если бы с ним так поступила Нина?» Алексей страшно боялся измены. Сам он не был безгрешным, но жене своей никогда бы такого не простил. И частенько, во времена их совместной жизни, не спал ночами, снедаемый подобными мыслями. А вдруг? Актёрская среда страшно распущенная – ни для кого не секрет. И всё же для себя он решил: вряд ли! Нина любила его, дорожила семьей, и ещё она была патологически честной. Если бы что с ней произошло, муж узнал бы первым.