Территория моей любви
Шрифт:
В этой истории вообще много намешано: отношения между поляками и русскими, между «большими» и «маленькими». Не знаю, хорошо ли читается это, но все это – в кадре.
Збигнев Запасевич в роли польского дипломата Виктора и Никита Михалков в роли замминистра иностранных дел России в фильме Кшиштофа Занусси «Персона non grata». 2005 г.
Споров с режиссером, слава богу, не было.
Как только я прочел сценарий, в моем сознании сразу возник
Я, впрочем, поработал над сценарием, но только над теми страницами, где действовал мой персонаж: слегка подправил текст. Дело в том, что при переводе с польского возникли стилистические ошибки. Я внес чисто грамматическую правку, плюс «размял» некоторые реплики для более точного попадания в образ.
Все мои предложения обсуждались с Занусси. Он их одобрил и согласился с правками. Когда работа интересна, важно все.
Но в сценарии оставалась одна «спорная» сцена – спорная с точки зрения моральности ее киновоплощения. Мы снимали в Польше сцену похорон супруги главного героя. Мой персонаж должен был появиться в крематории, чтобы выразить соболезнования своему другу. Договорились с руководством кладбища выделить несколько часов на съемки. Но то свет не подходил, то еще что-то, в общем, последний дубль снимали, когда в зал входила уже настоящая похоронная процессия.
Слава богу, они ничего не успели понять, решив, что мы тоже кого-то провожаем в последний путь. Именно этот дубль и получился, он и был включен в фильм.
В данной работе я абсолютно доверился Кшиштофу Занусси, которого я очень уважаю и ценю как профессионала и автора тонких и глубоких картин.
Мне кажется, в создании невидимой ауры этой картины нам удалось добиться главного. Это тайна отношений между героями. Причем, заметьте, тайна здесь совсем не означает невнятность этих отношений. Как раз в этом-то и заключается секрет, когда все понятно, а тайна остается. Это и называется высшим пилотажем.
«Жмурки»
(режиссер А. Балабанов, 2005)
На самом деле это такая очистительная клизма, простите меня за сравнение. Для того чтобы снять с себя налет псевдосерьезности, которая идет от невольной заштампованности, вообще содрать с себя все омертвелости, я очень люблю сняться в «Жмурках» или в «Мне не больно». Юмор оказывает свое терапевтическое действие даже в самых серьезных картинах.
Мой персонаж из «Жмурок» – это Андрей-проводник из «Вокзала для двоих», повзрослевший на пару десятков лет и превратившийся в того, кого я сыграл.
Кстати, это я убедил Алексея Балабанова, что Михалыч должен быть таким. Человеком с железными зубами, с челкой, безумно влюбленным в сына.
А ведь Балабанов поначалу предлагал мне серьезно играть! Но, блин, всерьез играть пахана невозможно! Единственным выходом для меня было – найти для этой роли характерность на самой грани фарса, что было для фильма довольно опасно.
Когда Алексей мне начал объяснять, что это должен быть такой мафиози в кожаном пальто, не гнушающийся чужой кровью и так далее, я тут же честно сказал ему, что мне это скучно играть. Умножать клише нескончаемых сериалов про «ментов-оборотней»?.. А вот что мне было бы, например, интересно, так это вылепить такой совершенно гротесковый персонаж – этакого идиота, но неожиданного идиота, жестокого и при этом до слабости в коленях обожающего такого же идиота-сына. Пусть он даже боится
Кстати говоря, когда вышла картина, меня часто спрашивали плохо меня знающие люди: «Зачем вам это надо? У вас такие роли, зачем сниматься в таких фильмах?»
Но актерская профессия и замечательна разнообразием задач. Скажем, характер моего персонажа в «Статском советнике» раскрывается постепенно, раскручивается, как пружина, и к финалу, к цыганочке, взмывает в полную психоделику!.. Образ Пожарского ткался как заведомо глубокий образ. Это «идееносный герой» из мира Достоевского.
А Михалыч – чистый стеб, но все равно – стеб отнюдь не эстрадный, а в органике русской актерской школы перевоплощения.
Играть его всерьез – это конец! И когда пришла фраза: «Мамка заругает», которую Михалыч начал постоянно говорить своему сыну, все сразу встало по местам. После этого я мог делать все, что угодно.
Мне замечательно работалось с Балабановым…
Леша – человек очень одаренный, глубокий, парадоксальный, очень русский. Он мне рассказывал, что перед съемками вся группа очень волновалась: как работать с Михалковым?
Потом, правда, все признали, что я практически единственный актер, с которым у них не было проблем. Для съемочной группы это было изумлением!.. А я просто уважаю профессию, люблю ее и знаю свое место. Для меня абсолютно нормальная вещь – просто выполнить режиссерское задание. И это естественно. Если ты внутри профессии, ты не вмешиваешь сюда ничего постороннего.
Я считаю «Жмурки» очень хорошей картиной. Именно потому, что это не картина о криминале, а сатира на криминал (а заодно и на фильмы о нем).
За что я уважаю Балабанова, так это за то прежде всего, что он, сняв такие картины, как «Брат» и «Брат-2», позволяет себе совершенно спокойно отстраниться от этого жанра и сам же его превращает в грустную иронию над самим собой. Это высочайшее качество художника. Крупный режиссер неизбежно вырастает над созданным им же самим жанром…
Что ж, была возможность посмеяться вместе, вот я и согласился «на Михалыча». Всерьез мы все это уже видели.
Мое кино
От актерства к режиссуре
Однажды нашей группе, снимавшей в экспедиции очень трудный по своей судьбе фильм, предстояло сделать финальный кадр, крупный план героини. Сняв этот кадр, можно было считать, что съемки фильма закончены.
В это время в Ботаническом саду, где шли съемки, проходили практику студенты сельскохозяйственного вуза. Мы приехали, когда они убирали осенние листья. Группа вывалилась из громоздких студийных машин, а из лимузина выпорхнула героиня в роскошном платье и широкополой шляпе. Ей быстро поправили грим и пригласили в кадр. Камера уже стояла, «мотор!». Героиня поворачивается к камере и говорит: «А Виктор Иванович сегодня на пруду с утра рыбу ловил». «Стоп! Снято!» – камеру выключили, съемки окончены.
Последний день съемок всегда очень печальное, трогательное и в то же время очень долгожданное мгновение, когда вся группа после тяжелейшей работы может выдохнуть и наконец не думать о том, что завтра в 6.30 нужно выезжать на съемку.
Есть давняя традиция в кино – праздновать окончание съемок. После команды «Стоп! Снято! Съемки окончены!» ассистенты по реквизиту стали вынимать из своих коробов шампанское, разлили по бокалам. Все чокнулись друг с другом, выпили, расцеловались, прослезились. После чего сели в машины и укатили. Впереди нас ждал большой банкет, а завтра – долгожданная Москва.