Территория сердца
Шрифт:
— Влад….
— М?
— Попу подними, ты на отчеты финансовые сел.
— Девушка, как вы себя ведете с генеральным директором?
— Рабочий день еще не начался.
И снова смех, снова тепло красивых карих глаз, которое словно окутывало и согревало. Этот момент был таким простым, но таким настоящим. Мы оба смеялись, будто ничего важного и серьёзного не существовало за пределами этого мгновения.
К сожалению приход Савельевой прервал наши шутки. Влад, бросив последний теплый взгляд на меня, ушел в свой кабинет, я же осталась под атакой ледяных, злых глаз.
— Что, маленькая тварь, выбираешь? — прошипела змея. На секунду мне показалось,
— Думаешь, я не знаю, что Алка задумала? — продолжала она нападать, внешне оставаясь все такой же каменной. — Молокососа забирай, но не вздумай играть со мной! Проиграешь, и я тебя уничтожу!
Я подняла голову от документов, и в ярости посмотрела на нее. Ее угрозы не напугали, скорее разозлили, как и подлые намеки. Мне нравился Влад, даже чуть больше, чем нужно, но… не его она имела ввиду, совсем не его.
И тут я отчетливо поняла все, что говорила мне Алла в выходные: Савельева серьезно опасалась не потери должности. Нет! Она боялась потери своего положения рядом с Александром!
Это было настолько смешно и даже нелепо, что я невольно рассмеялась. Мой смех, такой искренний и настоящий ударил ее наотмашь. Я видела, как слетает ее безупречная маска, увидела ее хищный оскал. Всего лишь на несколько мгновений, но увидела. Не будь этого моего смеха, наверное, в наших отношениях можно было еще остановиться. Но после — уже нет. Этот смех стал последней каплей, переломным моментом, после которого возвращение к нормальности было невозможно.
Появление Алла, как ни странно, спасло нас обеих. Она чуть приподняла бровь, задав мне немой вопрос, но что я могла ей сказать? Что Савельева спятила окончательно и видит во мне не только соперницу по работе? Само предположение таково вызывало и смех, и…. даже легкое отвращение. Меня передергивало от одной мысли об Александре… в таком ключе. Я до сих пор не могла забыть, как он касался моей шеи, а после ключицы, как поглаживал ласково и от этого еще более…. Неприятно? Страшно? Возбуждающе? Я не могла точно определить свои чувства в тот момент, они смешивались в некий неразрешимый клубок. Я помнила это прикосновение так, словно оно было на коже ещё сейчас — его пальцы, чуть шершавые, но такие уверенные, и этот взгляд, будто прожигающий меня насквозь, проникающий в самые глубины моего сознания.
Мои щеки заполыхали пламенем — я точно не хотела бы повторения. Да и вообще — может пора что-то сделать со своими гормонами? То Влад вдруг вызывает у меня странные чувства, то это воспоминание — еще более неприятно-приятные.
Нельзя сказать, что за 25 лет моей жизни я жила монашкой. В общем-то не скакала из кровати в кровать, но и от здорового секса не отказывалась, впрочем, не вступая в длительные отношения. В отличие от своих сверстниц, часть из которых уже успели выйти замуж, а некоторые — и развестись, я к подобному относилась равнодушно. Любовь для меня была чем-то весьма далеким и неправдоподобным, больше похожим на сказку, чем на реальность. Только один пример искренней любви я видела перед глазами — мои родители. Но когда мама погибла, четыре года назад, отца это почти разрушило. Из сильного, смелого человека, он превратился в….
Я тряхнула головой, отгоняя печальные, тяжелые мысли, снова погружаясь в работу. Нет секса — будем сублимировать. В конце концов ничего так шикарно не вышибает дурь, как занятая голова.
Круговерть рабочих дел помогла на время забыться. Всю неделю я старательно вникала
Работа с Аллой была как обучение в университете, только с удвоенной интенсивностью и без возможности отлынивать или откладывать задания на потом. Каждый день начинался с новых задач и заканчивался сводкой того, что было сделано и что ещё предстоит. Постепенно я начала видеть в этом сложном клубке дел и поручений систему. Когда Алла давала мне очередное задание или поручение, я уже не боялась сделать что-то не так, не переживала о возможных ошибках. Теперь я чётко знала, что от меня требуется, и старалась выполнить всё как можно лучше. Внутри появилась уверенность, которая поднимала меня с утра и держала на ногах до позднего вечера.
— Значит так, моя дорогая, — вечером Алла села напротив меня, как обычно с нашей дежурной чашкой кофе в кабинете начальника. — Саша сегодня прилетел, значит с понедельника будет здесь. Перестань трястись, — одёрнула она меня, замечая, как я нервно стиснула края тонкого, изящного джемпера, который она же мне и выбрала. Мои пальцы машинально теребили мягкую ткань, пытаясь найти хоть какое-то укрытие от этого внезапного чувства беспокойства, — работа ведь не изменится от его присутствия. Я пока еще, слава богу, его помощник, а не ты, поэтому в основном все пойдет через меня. Ты же остаешься, как и на этой неделе — на обучении. Сиди, слушай, свети своей красивой мордашкой. Никуда не лезь, свою инициативность пока убери в…. Подальше. Поняла?
Я кивнула, сдержав улыбку.
— Не знаю, что произошло у вас сегодня с Ленкой, но я ее в таком бешенстве не видела никогда. Зара, сегодня ты ударила ее сильнее, чем когда бы то ни было. Жди ответного удара. Она глупа, но ты — наивна и еще не знаешь, на что могут пойти люди, когда считают, что у них отнимают нечто ценное. А самое смешное во всем этом, — Алла позволила себе улыбку, — она сама же тебя и подталкивает к ответным шагам. Дура баба, что еще сказать.
Её слова звучали как предупреждение, но в то же время в них чувствовалась скрытая ирония, как будто вся эта ситуация представлялась ей каким-то абсурдным театром, где актёры переигрывают, не понимая настоящего смысла происходящего.
— Через неделю большой форум в Тюмени, поэтому дождись материалов от пиарщиков и пресс-секретаря, глянь краем глаза и, если все нормально, перешли Саше и мне.
— Сначала вам, потом Александру Юрьевичу?
— Нет, девочка, в этом я не сомневаюсь в тебе — отправишь параллельно. Я чувствую себя не очень, поеду домой. Справишься?
— Конечно, — кивнула я, понимая, что придется провести еще один вечер в офисе, правда сегодня в гордом одиночестве, — езжайте домой.
Алла благодарно кивнула, собрала свои вещи и медленно поднялась. На мгновение её лицо исказила гримаса боли, но она тут же взяла себя в руки, словно не желая показывать слабость даже в таком состоянии. Я проводила её взглядом, почувствовав легкий укол беспокойства. Раньше я не замечала за ней такого, и её внезапная слабость заставила меня задуматься. Но я не стала задавать лишних вопросов — Алла сама знала, что для неё лучше.