Территория Синатры
Шрифт:
– О каких деньгах речь?
– говорит Скотт после того, как Стайлз выкладывает ему все подчистую.
– Сто тысяч за две машины, перегнанные на авторынок в Западный Техас. Я отдам тебе шестьдесят. Погасив одну четвертую долга за дом, сможете отодвинуть явку в суд на пару недель. Напомни, сколько вы должны банку за займы под залог дома?
– Сто двадцать тысяч. Она не собиралась мне говорить. Мы сильно поругались накануне. То, что я заметил повестку в суд, - чистая случайность. Выплаты по страховке покроют только одну восьмую долга.
– У нее есть накопления?
– Тридцать тысяч
– Эта консервная банка на пустоши не стоит и половины того, сколько вы за нее должны.
– После извещения о выселении недолго до лишения родительских прав. Ты же понимаешь, они не смогут спать со мной на матрасе в автомойке. Я этого не допущу. Мне нужны деньги, и нужны как можно скорее.
Стайлз достает кнопочный мобильник, прокручивая его в руках.
– Это машины перекупщиков?
– спрашивает Скотт.
– Машины со стоянок отбуксированных штрафников. Их перекрашивают и снимают с них номера. Механики имеют с этого по сто тридцать тысяч в год наликом.
– Это угнанные тачки?
– Тебе нужны деньги? Авторынок в округе Крейн. Машины на складе в Уичито-Фоллс. Между ними пять часов езды через развилку по знакам на Сан-Диего, Биг-Спринг и Семетри. При худшем сценарии отрываемся от дорожных копов, выжимая сто восемьдесят в час. Ночью по трассе поедут автоцистерны “Мерфи Юэсэй”, не столкнись с ними в трафике, или все взлетит к чертям. Так ты в деле?
– Сколько у меня времени?
Стайлз хмыкает, опивая из пивной банки:
– Выезжаем, когда сядет солнце.
Все семнадцать отполированных крейсерских тачек без номеров стоят на грунтовой дороге у одноэтажной коробки из пенобетона, похожей на собачью конуру или склад кока-колы в Сент-Луисе. Бритоголовые механики топчутся под капотами: вытирают фары, доливают масло в масляные фильтры, подтягивают болты, гайки и муфты.
Они под эстакадой, ведущей в промышленную зону, возле них деньги переходят из один рук в другие. Мужики в татуировках из трейлерного парка, почти невидимого из-за склада, курят самокрутки, прислонившись к грузовикам. Ревут двигатели, из кислотных кабин с откинутыми вверх дверцами орет панк.
– Эти отгоняем в Оклахому. Еще семь - в Нью-Мексико. И две в Западный Техас.
Суперкаровский “бентли экспи 10” с двигателем четыре с половиной литра и компрессором Амхерста-Вильерса.
– Это малышка на задержится на старте, - кричит Стайлз из кабины, прежде чем рвануть с места, юзом входя в первый поворот и скрываясь в облаке пыли по трассе на Стэмфорд.
Скотт обводит пальцем смуглые лица его мальчишек на фотокарточке из автомата быстрой печати в Карсон-Сити. Клифу пять месяцев, его лицо раскраснелось, слезы текут по его подбородку на футболку Малии. Она смеется, ее руки облепляют его затянутый в комбез животик, губы прижаты к торчащему завитку на его макушке.
– Автоцистерны “Мерфи Юэсэй” свернули на юг и направляются по трассе на Канзас-Сити. Патрульные в Холлидей. Уходите от погони.
Скотт спешно убирает фотокарточку в карман расстегнутой гавайской рубашки и обхватывает рычаг на коробке передач. От рева моторов заложило уши. Хлопают дверцы.
– По прямой рвет в клочья, обгонит Ф-111 на взлете.
Скотт
Ядро его воспоминаний о той ночи или тех двух предрассветных часах, когда он выезжал из Уичито-Фоллс и гнал высокоскоростной “бентли экспи 10” через Бэй-бридж на скорости сто пятьдесят, в шортах и ковбойской куртке, мчался по туннелю Трежер-Айленд и входил в окутанные приползшим с озер туманом повороты по знакам на Крейн.
Он был в состоянии нащупать нейтралку и врубил дальний свет, потому что трасса была пустой. Он следил за дорогой. Поэтому когда на встречку вынесло автоцистерну “Мерфи Юэсэй”, он чисто машинально вывернул руль, уходя от столкновение с под завязку накачанной бензином цистерной из инстинкта самосохранения на скорости сто восемьдесят миль в час.
\
Стайлз курит у снэк-автомата снаружи отделения “Олни Гамильтон Хоспитал”, когда потрепанный пикап Малии тормозит на парковке с визгом стертых покрышек. С ней мальчики: Митчелл, посаженный в машину прямо в пижаме, и Клиф в наспех застегнутой на нем толстовке, продолжающий клевать носом, когда Малия вытягивает его из ремней автокресла и перекладывает на свое плечо.
– Парковочные места только для инвалидов, переставьте машину, - говорит ей уборщик в оранжевой светоотражающей жилетке, попутно жуя буррито. Солнце встает, в снэк-баре напротив драят резиновые коврики и расставляют пластиковые стулья и столы на обочине. Вокруг никого, кому срочно потребовались бы расчерченные места для инвалидов без знаков.
– Мэм, - раздраженно зовет уборщик.
– Заткни свой рот, - рявкает Малия и следом ногой толкает дверь в отделение, втягивая за собой Митчелла и перехватывая Клифа на плече свободной рукой. Она не заметила его, в кричаще-красной рубашке с пальмами и с кругами под глазами, и Стайлз этому рад.
Медсестра вышла в приемное отделение в замызганной кровью униформе незадолго до пяти после двухчасовой операции и сказала, что состояние стабилизовалось. Он родился в рубашке. Но он пробудет в интенсивной терапии до исключения вероятности впадения в кому. Его жена сможет войти в палату.
Уборщик подтаскивает свою толстую задницу к пикапу Малии. Ударяет тупым концом швабры по покрышкам, долбит по ним носком кроссовки. Стайлз сплевывает.
– Нет автосигналки, парень, - спокойно говорит он за пару секунд до того, как запустить кулак в его заляпанную сырным соусом рожу, откинуть дверцу “бентли” у обочины и дать семьдесят на задней передаче.
К первым закатным лучам, сползающим за полоску фривэя в Западном Техасе, Стайлз получает пятьдесят тысяч долларов наличными за перегон крейсерского “бентли”, сообщение для Скотта от дилера - девятьсот тысяч за смятую тачку, сплавленную на запчасти эвакуатором, ко Дню Труда, - и номер в мотеле с плесенью в душе и паршивым местным пивом.
Вторник, семь вечера. Форт Стоктон, округ Пекос. К этому времени он мог бы уже мчать сломя голову где-то между Нидлс и Долиной Смерти, продавив педаль газа сквозь пол. Но он возвращает себе ту основанную на логике пополам с интуицией сосредоточенность, которая, наряду с мерным пульсом и сангвиническим темпераментом, составляет необходимую черту всякого игрока, стремящегося к выигрышу.