Террор Бешеного

Доценко Виктор Николаевич

— Привет, старшина! — радушно проговорил комдив, вставая из-за стола, заваленного бумагой. — Присаживайся!

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Как служится на новом месте? Какие проблемы? Нужна помощь? — засыпал комдив вопросами.

— Спасибо, служится отлично!

— Слышал о тебе много лестного! Откровенно говоря, весьма удивлен, что такого старшину так легко отпустили из ВДВ! Или я ничего не понимаю в людях, или бумага написана не про тебя!

— Вы, Валерий Григорьевич, попали в самую точку! — с известной

долей восхищения проговорил Савелий. — Именно по этому поводу я и пришел поговорить!

— Вот как? Очень интересно! Слушаю!

— Я действительно служил в воздушно-десантных войсках, но много лет назад. — Савелий не знал, с чего начать разговор: ему очень не хотелось обидеть хорошего человека недоверием, которое ему оказали с самого начала.

— Вы пришли ко мне сказать, что вы здесь из-за пропавшего майора? — догадался комдив, машинально перейдя на «вы».

— Абсолютно точно!

— И срочный вызов моего старшины тоже не случаен?

— Конечно! — Савелий виновато улыбнулся.

— А кто вы по званию?

— Разве это важно?

— Исключительно чтобы правильно к вам обращаться! — В голосе генерала звучала некоторая обида.

— Валерий Григорьевич, зовите меня просто Сергеем и на «ты»! — глядя в глаза генералу, ответил Савелий. — Здесь я прежде всего потому, что Андрей Воронов — мой брат!

— Брат? — удивился генерал.

— Вы о фамилии? Андрей мне названый брат: я сирота! — пояснил Савелий. — А если откровенно, то Андрей мне больше, чем брат!

— Понимаю. Что-нибудь удалось выяснить о нем?

— К сожалению, ничего, если не учитывать тот факт, что Андрей незадолго до своего исчезновения встречался с каким-то седым, интеллигентным и модно одетым мужчиной лет сорока, однако обнаружить следы этого Седого не удалось!

— Выходит, ваша работа в дивизии прошла впустую? — с огорчением спросил комдив.

— Не совсем, — заметил Савелий, продолжая неотрывно смотреть в глаза генералу, словно пытаясь понять, насколько он может быть откровенен с комдивом.

— Не совсем? Есть еще что-то?

— Пребывание свое здесь я бы действительно считал пустым, если бы не закончил то, ради чего приезжал к вам Воронов! — не без пафоса проговорил Савелий.

— Вы хотите сказать, что нашли ответы на вопросы несчастных матерей? — невольно напрягся генерал. — И вы поставили точку в этом деле?

— Думаю, ответы матерям погибших солдат, правдивые или хотя бы отчасти правдивые, чтобы пощадить их чувства, должны дать вы, их командир! А по поводу точки… — Савелий тяжело вздохнул и признался: — Да, я поставил точку… жирную, я бы сказал, даже кровавую точку! — Он продолжал смотреть на хозяина кабинета не моргая.

— То есть вы все знаете, — с некоторым облегчением тихо проговорил генерал. — Что же вы мне посоветуете?

— С Булавиным или с Потылихиным? — в лоб спросил Савелий.

— С доктором-то мне ясно: выгоню из дивизии.

— Выгоните? — недовольно

перебил Савелий. — И все? Извините, товарищ генерал, что перебиваю, но не слишком ли это ничтожное наказание человеку, виновному в гибели четырех молодых солдат?

— Но он же не убивал, да и детей его жалко, — пытался оправдаться, скорее для самого себя, генерал.

— Да если бы он не скрыл правду в первом случае, то трое остальных были бы сейчас живы, а эта скотина Булавин вылетел бы из армии! — Савелий не заметил, как повысил голос, но потом спохватился: — Извините за слишком эмоциональное восприятие происшедшего… Этого докторишку нужно не просто гнать поганой метлой из медицины, но и отыскать возможность отдать под суд! Понимаю, это трудно сделать, не раздувая огонь всей правды, но не сделать этого — значит перестать себя уважать! А с Булавиным… — Савелий пожал плечами, — с Булавиным много проще: он свое получил! Но вдогонку обязательно нужно указать в официальных документах, что он смертельно ранил себя, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения!

— Согласится ли с этим его родственник. — Комдив указал глазами наверх.

— А вы плюньте на то, что чиновники там напишут: важно, чтобы в дивизии знали ваше отношение к нему! — жестко проговорил Савелий. — Не забывайте, что среди ваших солдат еще остались те, кого этот мерзавец изнасиловал!

— А ты жесток, старшина, — покачал головой генерал и с печальной усмешкой добавил: — Но справедлив!

— Очень на это надеюсь! — серьезно ответил Савелий.

— Скажи, случаем, не ты ли помог Булавину закончить свой бесславный путь на земле? — доверительно спросил комдив. — Поверь, это останется между нами: просто мне лично хочется выяснить, не подвела ли меня интуиция!

— Скажем так: я закончил то, что начал другой! — сообщил, не раздумывая, Савелий.

— А Машин платочек?

— Сжег!
– . Савелий улыбнулся.

— Ну и слава богу!.. — с явным облегчением произнес комдив, получив ответы на мучившие его вопросы. — Судя по всему, ты прощаться пришел?

— Я чувствую, что Воронова в Омске уже нет, а значит, и мне здесь больше делать нечего!

— Жалко мне с тобой расставаться. Знаешь, я бы пошел с тобой в разведку!

— Генерал встал и протянул ему руку.

— Я бы с вами тоже! — Савелий крепко ответил на рукопожатие комдива.

Савелий собрал свои нехитрые пожитки и отправился к Воскобойникову, чтобы попрощаться и ехать в Москву.

— Столько лет не виделись, черт знает, когда еще доведется встретиться, а он приходит и объявляет: «Прощай, приятель, я улетаю!» Да кто тебя просто так отпустит?

— Извини, Валек, но ты же знаешь, я действительно должен ехать: какое может быть веселье, когда мой брат исчез? — Неужели ты не понимаешь, что я не могу задержаться здесь? Так что не обижайся, пожалуйста. И звони. Хоть по мобильному, хоть по городскому. Договорились?