Террор Бешеного
Шрифт:
— Твоей?
— Речь идет о жизни и смерти! — тупо повторил он бесстрастным голосом и снова после паузы.
— Как я тебя найду?
И вновь пауза, во время которой Савелий ощутил некое черное поле, исходящее из трубки. Чье это поле? Андрея или кого-то другого? Ответить на эти вопросы Савелий не успел: снова послышался голос Воронова:
— Перед твоим вылетом в Нью-Йорк я позвоню тебе. — Пауза. — Когда ты собираешься вылететь?
— Как только оформлю визу. Пауза.
— Но у тебя же есть виза.
— Ее нужно подтвердить. Думаю, что через пару дней смогу вылететь к тебе. Очередная
— Хорошо, послезавтра, в десять утра по московскому времени жди моего звонка!
— Хорошо, братишка, буду ждать, — проговорил Савелий.
Его насторожил пришедший в голову естественный вопрос: почему Андрей не спросил ни о сыне, ни о жене своей Лане, которую любит без памяти, и это очевидное отсутствие интереса к ним сильно встревожило Савелия. Это совсем не было похоже на его брата, а потому он сам поинтересовался, чтобы убедиться, что не с машиной разговаривает:
— Ты своим звонил?
Пауза продлилась несколько дольше, чем ранее.
— Кого ты имеешь в виду?
— Лану, сына… Пауза.
— Лана, — тихим голосом повторил Андрей, и впервые за весь разговор Савелий услышал хоть какое-то проявление чувств, правда, совсем не надолго, на мгновение, после которого снова монотонный голос: — Я не могу пока им звонить!
— Может, им передать что-нибудь от тебя? Пауза.
— Я люблю их! — совсем буднично произнес он, вновь пауза, далее все так же механически: — Пусть не волнуются: все будет хорошо!
— Передам!
— Пока!
— Пока, Андрюша, — ответил Савелий и тут же услышал короткие гудки.
Савелий продолжал слушать эти, как ему показалось, издевательские гудки, словно надеясь, что сейчас снова раздастся голос Андрея, который рассмеется и скажет: «Ну что, братишка, здорово я тебе разыграл?» Однако это были только лишь мечты. К сожалению, неосуществленные мечты. Савелий медленно положил трубку на аппарат.
«Господи, что с тобой происходит, Андрюша? Голос тусклый, бесцветный, словно механический. И если бы я не заговорил о жене и сыне, то можно было подумать, что твои ответы записаны заранее на магнитофон, а паузы возникали потому, что кто-то искал на пленке подходящие ответы на мои вопросы…»
Неожиданно Савелий вспомнил свое ощущение опасности, отрицательное энергетическое поле, исходящее от телефонной трубки во время разговора с Вороновым. Переживая в тот момент за брата, Савелий не уделил этому должного внимания, но сейчас, когда он вплотную занялся анализом разговора и мог ко всему подойти трезво, без излишних эмоций, он мысленно вернулся к его началу и медленно пропустил его через себя. Однако нужного результата у него не получилось, и он включил запись.
Не успел Савелий прослушать и половины разговора, как вновь вокруг него образовалась какое-то черное энергетическое поле. Господи, это поле исходит от Воронова! Но как это возможно? Такое может возникать только тогда, когда кто-то хочет принести зло тому, с кем он общается. Обычно так случается с энергетическими вампирами. Нет, с Вороновым действительно что-то происходит странное, можно сказать, опасное. Если бы не его членораздельная и вполне уравновешенная речь, то можно было подумать, что он находится под воздействием каких-то наркотиков. Но Воронов
Савелий слышал, что есть препараты, под воздействием которых даже волевой человек, каким, несомненно, является Воронов, становится безвольным и послушным, и его можно вынудить действовать во вред даже близким ему людям.
Собственно говоря, почему он должен верить, что Воронов звонит из Нью-Йорка? Может быть, он сидит где-нибудь под Москвой, ничего не соображает и зовет Савелия туда, где его будут ждать враги?! Но это-то легко проверить: Савелий прикрепил «пуговичку» к трубке и набрал номер Богомолова:
— Это я, Константин Иванович.
— Привет, Савелий, — бодро отозвался генерал.
— Вы где?
— Дома.
— А как…
— Звонок был действительно из Нью-Йорка, — перебил его Богомолов. — Что можешь сказать после разговора?
— Может быть, сначала вы послушаете его?
— Не хочешь сбивать меня своими догадками? — устало спросил генерал.
—Ладно, давай!
Савелий подключил трубку к спецаппаратуре и нажал клавишу воспроизведения. Ни разу не остановив запись, Богомолов внимательно прослушал всю беседу.
— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он.
— Ваше откровенное мнение.
— Сначала поздравляю тебя за идею с женой и ребенком. Это был классный ход, — похвалил он. — Ты заметил, что Воронов за весь разговор впервые проявил хоть какие-то эмоции? Грешным делом, я уже начинал подумывать, что ты разговаривал с магнитофонной лентой!
— Об этом я тоже подумал.
— А тебе не приходило в голову, что он разговаривает под контролем?
— Если честно, то да, — признался Савелий.
— На чем основано твое предположение?
— Дело в том, что мы с Андрюшей с детства увлекались играми в шпионов и разработали не только знаковую систему общения между собой, но и кодовые фразы, слова, благодаря которым мы могли сообщить друг другу то, что никто бы не понял, кроме нас. Помните ту подземную базу в Казахстане?
— Еще бы.
— Благодаря нашему детскому увлечению, мы тогда спаслись от смертельной опасности.
— Верю. Должен признать, что в детстве вы зря время не теряли. И что же конкретно ты уловил из разговора с Вороновым? Помогли ваши кодовые фразы? Сработал «Эндрю»?
— К сожалению, реакции не последовало — ответ оказался нейтральным.
— А вообще какое впечатление?
— Честно говоря, если бы я не был уверен, что ,это голос Андрея, то подумал бы, что разговариваю с незнакомцем.
— Вот чего я больше всего и боялся от тебя услышать.
— Вы тоже подумали об этом?
— Мы с тобой одной крови: ты и я, — усмехнулся Богомолов. — Что же ты думаешь делать дальше?
— У вас есть специалисты, разбирающиеся в психотропных препаратах, особенно блокирующих волю и позволяющих настроить человека даже против самых ему близких?