Террор Бешеного
Шрифт:
Распрямившись, генерал взял со стола линейку и попытался провести эксперимент, чтобы получился результат, как у покойного. И так попытался, и этак. Потом пожал плечами и положил линейку на стол.
— Да, чтобы самому себя так пырнуть, нужно очень постараться, — задумчиво проговорил комдив и с ехидцей добавил: — Хотя чего в жизни не бывает!
В дверь осторожно постучали.
— Кто?
— Прибыл доктор Потылихин, товарищ генерал, — отозвался голос племянницы.
— Впустить?
— Да…
Открыв дверь, Маша впустила доктора
— Кто это? Что с ним случилось? — испуганно и настороженно спросил военврач.
— Подполковник Булавин, — ответил генерал, не отрывая взгляда от доктора: очевидно было, что для доктора это действительно неожиданность, хотя особой печали в глазах у него комдив не заметил. — Судя по всему, случайно воткнул сам себе нож прямо в сердце. — Он специально подтолкнул его к нужному ходу мыслей. — Впрочем, хотелось бы услышать ваше просвещенное мнение!
— Но тогда мне придется осмотреть его, — чуть встревоженно заметил доктор.
— А что вам мешает?
— Мы не будем ждать следователя? — нерешительно спросил тот.
— Вы разве приглашали следователя, когда Булавин вызывал вас констатировать смерть четверых молодых парнишек? — с явной насмешкой спросил генерал.
— Я предлагал, но подполковник сказал, что следователь нужен тогда, когда произошло убийство.
— А разве ЗДЕСЬ произошло убийство? — усмехнулся генерал.
— Пока я не могу утверждать этого.
— Ну что, будем ждать следователя?
— Я готов осмотреть труп! — согласился доктор, уловив в тоне комдива некоторую угрозу для своей дальнейшей службы в дивизии.
Потылихин надел халат, перчатки, которые достал из своего чемоданчика, потом включил принесенный с собой диктофон и приступил к осмотру покойного, наговаривая на диктофон все, что видел. Изредка поглядывая в сторону одобрительно кивающего головой комдива, он так разошелся, что в конечной фразе попытался сделать собственный вывод:
— Судя по сильному запаху изо рта, покойный выпил большое количество алкоголя в виде водки, причем в полном одиночестве: об этом свидетельствуют и его одежда, находящаяся в полном порядке, и нормальная обстановка вокруг — вещи стоят на своих местах, в помещении порядок, нет следов никакой борьбы. Вероятно, почувствовав голод, покойный достал нож, чтобы им открыть, например, консервы, порезать хлеб или колбасу, и я не удивлюсь, если что-то подобное найдется в портфеле покойного.
Доктор взглянул на генерала и, увидев одобрительный кивок, откинул крышку портфеля-кейса: там действительно лежал батон колбасы, буханка хлеба и банка килек в томате.
— Не удержав равновесие от алкогольного опьянения, покойный упал ничком и наткнулся на лезвие ножа, который вошел в его грудь, попав точно в сердце, — продолжил он. — Исходя из вышеописанного, можно констатировать, что смерть наступила в результате неосторожного обращения с холодным оружием.
— Вы уверены в своем выводе, доктор Потылихин? — спросил генерал, пока тот не выключил диктофон.
Майор
— Вне всякого сомнения, товарищ генерал! — после чего выключил запись.
— Выходит,, следователь и не понадобился? — хмыкнул комдив.
— Так точно, товарищ генерал! Вы оказались правы.
— Послушайте, майор. Мы сейчас одни. Булавин тоже вас больше не потревожит, теперь вы можете сказать мне правду?
— Правду? — И неожиданно с горечью спросил: — А кому она сейчас нужна?
— Мне!
— И после этого вы меня прогоните из дивизии?
— Мы с вами расстанемся в любом случае, — брезгливо ответил комдив, — но только от вас зависит: расстанемся ли мы со скандалом или мирно по собственному желанию.
— Спасибо за правду, — с некоторой обидой и одновременно иронией произнес он.
— Я слушаю, — откровенно игнорируя его переживания, сухо заметил генерал.
— Эти четверо солдат умерли насильственной смертью!
— Нельзя ли поточнее?
— Они… они… — доктор виновато опустил глаза к полу, — были задушены.
— А следы удушения?
— Их не было. Могу предположить, что их задушили подушкой или чем-то мягким, поэтому и следов не было. Но это еще не все. — Он тяжело вздохнул. — Каждый из покойных солдат подвергся сексуальному насилию.
— Вам известно, кто этот извращенец?
— Известно стало потом, после того как похоронили третьего. — Доктор сделал паузу.
— Кто? — выдохнул генерал.
— Этот… — кивнул доктор в сторону трупа.
— Понятно… Значит, и убил их он, — задумчиво проговорил генерал, потом со злостью выкрикнул: — И вы до сих пор молчали? Как же вы могли с этим жить?
— Я не мог… Он шантажировал меня, а у меня семья, дети, — загнусавил тот.
— У этих солдат тоже были семьи и могли быть дети! — Генерал с большим трудом удерживал себя, чтобы не дать по морде этой трусливой сволочи. — Сейчас письменно изложите то, что вы наговорили на диктофон, и на пару дней возьмете бюллетень… Потом выйдете и рапорт мне на стол! — Дальше генерала на «вы» уже не хватило. — Видеть тебя больше не хочу!
— А где же мне работать?
— Где угодно: санитарным врачом, ветеринаром, но только не лечить людей! Дойдет хоть какой слух, — такой скандал устрою. Короче, ты меня знаешь!
— Разрешите идти?
— Иди и держи язык в заднице!..
Если ранее комдив предполагал, что смерть Булавина отнюдь не случайна, то после разговора с Потылихиным он обрел уверенность, что ему наверняка отомстил кто-то из тех, кого он насиловал или пытался насиловать. История эта могла закончиться очень неприятно для генерала, если, бы он в свое время не помог нынешнему военному прокурору отмыться от ложных наветов завистников и занять прокурорское кресло. Конечно же, тот закроет глаза на некоторые нестыковки в этом грязном деле. Нет, какая все-таки мерзость! Каков подонок этот Булавин! И как только таких земля носит?..