Террор гладиатора
Шрифт:
Она бросилась вперед, не разбирая дороги. Наступив ему на живот и второй ногой едва не угодив в лицо, Надя взглянула вниз и увидела, что он стрелял с закрытыми глазами. Вылетая на лестничную площадку, она едва не вышибла дверь, и бросилась вниз по лестнице.
Крестный перестал биться в оргаистических судорогах, почувствовав резкую боль в животе, тяжело приподнялся и сел на полу. Он открыл глаза и мутным взглядом обвел пол вокруг себя, одно кресло, второе, увидел разбитое зеркало на стене...
Трупа не было. Он зло, по-звериному простонал и ударил рукояткой пистолета себе по колену. И тут же отбросив пистолет в сторону, схватился обеими руками за ногу и заохал...
Глава пятая.
Командир «Белой
Изучив карту Поволжья и проложив на ней маршрут неизвестного ему террориста от Саранска до очага пожара, он не мог удержаться от того, чтобы не продолжить его дальше. Этого требовала его логика, его понимание ситуации, его представления об образе действий человека, которого он пытался поймать.
Пунктир, нарисованный им на карте, уперся в Казань, и на этом все его сомнения, которые еще бродили в его голове, рассеялись. Следующим местом терракта будет столица Татарстана – Коробов был уверен в этом на сто процентов. Уверен настолько, что другие направления почти перестали существовать в его голове. Он, конечно, перекрыл и дорогу на Ульяновск, но, во-первых, сделал это поздно, когда Иван был уже на пути от Ульяновска к Димитровграду, а во вторых – сделал это только формально, не отследив всю трассу, а ограничившись одним кордоном, посланным им на ближайшее по трассе КП ГАИ с заданием узнать, не было ли замечено на дороге чего-нибудь подозрительного. Убийств каких-нибудь, грабежей, захватов машины, ограблений. Пожалуй, только изнасилования выпали из сферы внимания Коробова.
Можно только гадать: не повезло ли Коробову, или, наоборот, повезло Ивану, но он проскочил этот КП без всякого шума. Ивана даже не остановили, милиционер разбирался как раз с другой машиной, у которой не работали поворотники и заставлял ее водителя ставить машину на стоянку, чтобы исправить дефект. И трое коробовских бойцов-оперативников удовольствовались двумя легкими авариями, случившимися на трассе в недавние часы. Поковырявшись в составленных гаишниками актах, они ничего не нашли для себя интересного, о чем и сообщили Коробову. Тот приказал им оставаться на месте в пассивном наблюдении и ждать дальнейших приказаний командира отряда..
Дело в том, что Сергей Коробов, дома третируемый волевой и своенравной супругой, очень любил присущий его должности командира спецотряда полувоенный-полументовский колорит и к месту и не к месту щеголял засевшими в его голове еще с детских времен, подхваченными в советских фильмах стандартными формальными фразами. «Ждать дальнейших указаний...» Это звучало музыкой в его тосковавшей по волевым и энергичным действиям душе. Конечно, ему еще больше понравились бы команды типа: «В атаку!», «Вперед!» или, там, «Шашки наголо!»... Но для последней он опоздал родиться, а для остальных просто не было повода.
Пока трое его оперативников спали на одном из КП на трассе Казань-Ульяновск, сам Коробов метался между Казанью и лесным пожаром, тусуя своих людей как колоду карт и все не находя наиболее оптимального варианта их расстановки. Он с особенным внимание исследовал первоначальный очаг возгорания, и, конечно, обнаружил недалеко от Алатыря обгоревшие трупы мужчины и женщины, опознать которые с налету не удалось и ограничился тем, что отправил их на судебно-медицинскую экспертизу. Его очень отвлекали сообщения о погибших в пожаре людях, которые поступали из разных мест, к его поискам явно не имели
Одна из его опергрупп, отправленная им по лесной дороге, которая вела к трассе Казань-Ульяновск, сообщила вскоре, что при обследовании всех пересекающих дорогу немногочисленных речек и ручьев с помощью металлоискателя обнаружен и поднят на берег из воды огнемет армейского образца со следами многочисленного использования.
Эта новость была срочно сообщена Никитину, которого не только не обрадовала, а спровоцировала на густой интенсивный мат в адрес Коробова. Тот даже телефон рации несколько отстранил от уха, когда услышал мнение генерала о нем самом и его родственниках, начиная с самых близких и заканчивая дальними, троюродными, которые, по мнению Никитина, даже если и похожи в чем-то на Серегу Коробова, то и в этом случае должны были сообразить, что «этот сраный огнемет мы можем засунуть себе в нашу общую жопу, в которой мы и так уже сидим» и что огнемет ни расстреляешь, ни в тюрьму не посадишь, ни яйца ему не оторвешь – человек нужен, который из него стрелял.
Коробов так и не понял, в чем он провинился, обиделся на начальника и снова бросился в Казань, в которой, в общем-то, все было тихо и спокойно, если не считать реакции на выступления московских СМИ – на правительственном и обывательском уровне. Инсинуации московских газет оскорбили национальные чувства и Татарстан требовал официального извинения Российского руководства, грозился подать на несколько газет в суд.
А между тем, многие в Казани, особенно молодежь, газеты читали очень внимательно, и, проявляя интерес к подкидываемым в их сознание националистическим идеям, и это привело к тому, что в Казани и впрямь была создана мифическая еще совсем недавно политическая партия, носящая название «Великая Булгария», главным программным требованием которой было отделение Татарстана от России. Эмиссары «Великой Булгарии» бросились в Саранск, Чебоксары, Йошкар-Олу, Уфу и Ижевск на поиски перечисленных в статье в газете «Эхо России» Иваном Русаковым не менее мифических тайных националистических организаций, ничего, конечно, не находя, но заражая своей активностью всех в этих городах, кто был не доволен своей жизнью.
А таких, как и везде в России, было не мало. И несуществовавшие прежде организации возникали и начинали деятельность, двигало которой внедренное в сознание их членов представление об общем враге. Враг этот был виноват во всех их бедах и, само собой, жил в России. В поволжских республиках и впрямь стали создаваться подпольные экстремистские группы, которые еще не были готовы к проведению террактов и открытым выступлениям против русского населения, но зрели для этого на глазах.
Политическая ситуация в Поволжье развивалась не по дням, а по часам. Обида на свою личную судьбу и историческую судьбу своего народа, носителей которой было немало в каждой республике, нашла, наконец, выход в образе реального внешнего врага, на которого можно и удобно было повесить все, что угодно.
Коробов не только не мог овладеть этой ситуацией, он даже не мог понять логики развития событий, фиксируя их отдельные осколки и не понимая общего алгоритма. Он ждал террактов и метался по Казани, не в силах угадать, какой объект будет выбран на этот раз.
Правительствами Нижнего Новгорода, Вятки, Самары, Ульяновска и Пензы были приняты превентивные меры, сводившиеся к ужесточению паспортного режима, усилению контроля на трассах, соединяющих эти области с соседними субъектами федерации, укреплению охраны на особо опасных объектах, взрывы которых могли бы привести к поражению обширных территорий, вроде химических комбинатов, нефтеперерабатывающих заводов, гидрои теплоэлектростанций, очистных сооружений и систем водоснабжения.