Терской Фронт
Шрифт:
— Ню-ню, — скептически хмыкнул Убивец. — Так я и поверил… Былые и пушистые Миша с Толей… Ха-ха три раза. Ладно, спасибо за флешку, побежал я. А ты на ужин топай живее. Сегодня бараньи ребрышки, остынут — не такие вкусные будут.
Перекусив в компании уже проснувшегося и приведшего себя в порядок напарника и впрямь, чудо какими вкусными бараньими ребрышками с острым соусом, я оставил Толю в компании Шурупа, Коваля и нескольких кружек пива, а сам двинулся на задний двор, чистить автомат. Мой вчерашний Толик явно понял и за ужином на вопросы наемников о прошедшей операции отвечал охотно, с шутками-прибаутками, но без особой конкретики. Да, сходили удачно, повоевали малость, а трофеев не принесли, потому как задача друга
А когда на улице уже совсем стемнело, я пошел в гости. К кому, думаю, объяснять не надо. Солнце мое голубоглазое сейчас мене и так, наверняка разгон устроит зато, что я уже сутки как вернулся, а к ней только зашел. Ну, да ладно, от нее я и не такое с радостью стерплю!
Ошибиться в предположениях было неожиданно приятно. Никаких упреков, никаких претензий, просто, прижалась ко мне ласково, а на враз ставшими какими-то путанными и неубедительными объяснения о множестве самых разных и срочных дел, на которые и ушел весь день, только молча кивнула. Вот что значит — дочь боевого офицера! Все понимает. Повезло мне с ней, ох, повезло! А потом мы снова сидели обнявшись в беседке, ее голова доверчиво лежала у меня на плече, и говорили о чем-то, не помню толком о чем, но на душе от этого разговора становилось светло и радостно. Как же мне хорошо рядом с нею!
— А ты правда скоро уедешь? — спросила вдруг она.
— Отец сказал? Да, малыш, придется, хоть и очень не хочется. Но, сама понимаешь — служба военная, она такая…
— Так ведь ты не военный.
— А вот это, солнышко мое, вопрос очень сложный. С одной стороны — наемник, а с другой, — тут я демонстрирую ей служебное удостоверение, которое специально таскаю в кармане, чтобы слегка пообтрепалось и не выглядело слишком новым, — ажно цельный лейтенант СБ, ажно «страшный опер» по борьбе с терроризмом… Вот так вот…
— И надолго? — в голосе Насти слышна нешуточная грусть.
— К Новому Году вернусь точно. Так что можешь смело заказывать новогодний подарок! Чего желаешь?
— Ой, ну ты спросил! А чего еще может желать Настенька из дальних стран? Разумеется — цветочек аленький.
— Э, нет, не пойдет! — грозно восклицаю я. — К тем цветочкам, обычно, в нагрузку идут всякие неведомые чудища, в которых Настеньки вечно влюбляются. Нет! Я конкурентов не потерплю!
— Глупый, — смеется она своим дивным смехом и нежно целует меня в ухо. — Чудище у мен уже есть. А вот цветочка к нему, почему-то, не прилагалось. Непорядок!
— Понял, — киваю я. — Будем устранять недостатки и восстанавливать комплектность!
Думаю, так бы и сидели мы вдвоем до поздней ночи, несмотря на довольно прохладную погоду, но тут вышел из дома Игорь и разрушил нашу идиллию. Негодяйская он все-таки рожа!
Следующий день у нас с Курсантом был посвящен хозяйственным заботам: мы приводили себя в порядок перед поездкой. Сначала я вручил ему удостоверение.
— И что это все значит? — удивленно пялится в ксиву он.
— Это значит — добро пожаловать в органы, сынок! В Ростов мы с тобой едем не непонятными, а потому подозрительными «вольными стрелками», а вполне респектабельными операми СБ. Крутыми, вооруженными и очень опасными. Да еще и получающими заработную плату и командировочные. Или ты думаешь все два месяца у матери на шее сидеть?
Услышав про зарплату, Толик мгновенно смирился со скоропалительным зачислением «в ряды» и даже повеселел.
А я, наконец, выбрал время, и дошел до местной парикмахерской, где подстригся под самую короткую насадку, оставив от отросшего за полтора месяца, и ставшего довольно неопрятным «ежика» ровно два миллиметра растительности. Толяну легче, он свой череп каждые двое суток опасной бритвой до зеркального блеска полирует,
Потом, решив не озадачивать всякой ерундой Зину, мы выклянчили у нее две лохани, две одежные щетки и большой кусок вонючего, зато ядреного хозяйственного мыла. Со всем этим «богатством» ушли на задний двор, где и устроили грандиозную постирушку, отстирав от въевшейся грязи, копоти и пороховой гари и «горки», и РПС, и ранцы, и вообще все, что в тот момент под руку подвернулось. Потом, развесив вещи на веревках, снова пошли к Зинаиде, на этот раз за утюгом и гладильной доской. Правда, когда я выяснил, что электрического утюга у хозяйки «Псарни» нет, а есть только древнее чугунное чудовище на углях, то не стал рисковать, и попросил ее отгладить выданные нам на складе черные прыжковые костюмы. А пока она занималась с нашей «формой номер четыре», мы с Толей дружно пришивали шевроны и крепили погоны на «форму номер пять». [111] А когда Зина принесла отутюженные костюмы, то повторили процедуру и с ними.
111
«Форма номер четыре» — уставной летний комплект форменного армейского обмундирования. «Форма номер пять» — уставной зимний комплект форменного армейского обмундирования.
Потом я учил Толю правильно «отбивать» береты, чтобы они выглядели головными уборами бойцов спецназа, а не непонятной формы тряпками, зачем-то натянутыми на голову. Хорошо еще, что выданные нам на складе береты были так называемыми «формованными», без швов. Если б они оказались такими, как раньше выдавали в Российской Армии, то их пришлось бы еще и ушивать, уж больно были огромные и уродливые. А тут обошлись «малой кровью» — всего-то пару часов просидели голыми по пояс (чтоб одежду не мочить), в сырых беретах, с которых вода так и текла, на головах, ожидая, пока «изделие» окончательно высохнет, сохранив приданную ему форму. Зато результат был — просто загляденье! Не стыдно будет в люди выйти!
— Блин, напарник, — вдруг хлопнул себя ладонью по лбу я. Ну, ладно я вчера закрутился-завертелся и забыл, но ты-то сам чего молчишь?!
С этими словами я выкладываю на стол пятнадцать золотых, десять серебряных рублей и банковский чек. У Толи, при виде суммы, удивленно ползут вверх брови.
— Вот, брат, твоя половина премии. И не надо удивляться, нам за одну только америкосовскую рацию сто двадцать золотых отвалили. Это, кстати, еще не все — за сумку с документами пока ничего не дали. Обещали позже, когда выяснят, насколько там ценные сведения были. Кроме того, друг мой, мы с тобой без пяти минут, хотя скорее — без двух недель, кавалеры ордена «Святого Георгия-Победоносца». Так что, поздравляю, будешь там гулять по набережной Дона весь из себя Георгиевский кавалер, гроза женских сердец.
— Да ну тебя, — смущенно отзывается Толя, но по его простодушному лицу видно, что новость о награде ошеломила парня не меньше, чем куча денег в качестве премиальных.
— Так, ладно, подбери челюсть и деньги, и пошли дальше готовиться.
— А чего делать-то будем?
— Для начала, надо проверить, как там поживает наш трофейный пулемет, потом переснарядить ленты для него так, чтобы вышло четыре по двести патронов, но перед тем, как ты этим займешься, сбегай к Убивцу, попроси у него в займы еще ленту на сотню, с патронами. Вернемся — отдадим.