Тертон
Шрифт:
Стас привстал:
— Не буду я тут лежать недельку!
— Ну-ну, тихо, не кипишуй! Успеешь убежать. Я за домом пригляжу, если че.
«Тебя нет, — сказал ему Стас мысленно. — Или ты не настоящий. Как же ты приглядишь?»
Но мысль оборвалась, потерялась среди других бессвязных мыслей, угасла. Почему он подумал, что Никиты нет? Вот же он, самодовольный и лоснящийся как всегда.
— Выпишешься, — продолжал разглагольствовать Никита, не замечая терзания Стаса, — вступишь во владения. Усадьба-то теперь твоя. Глядишь, останешься, женишься на деревенской. Дом
«Нет, не хороший, — снова мысленно парировал ему Стас и снова не вполне отдал себе отчет, почему. — Все ненастоящее, все! Мы живем во лжи, в бесконечном обмане!»
Глава 12
Дара-1
Вечером, когда за окнами опустились сумерки, Стас наконец-то остался один в палате. Новых соседей за день ему не подселили, Никита ушел — к великому облегчению Стаса — еще до обеда, один раз заглянул врач, медсестра наведывалась раза три или четыре — сделала уколы и принесла безвкусную еду из больничной столовки — и больше не беспокоила.
Неизвестно, подействовали ли лекарства, но Стасу действительно стало легче. Его больше не трясло от ужаса и слабости, и не мерещилось черт-те что…
Но Стас иллюзий не строил. Прошлого не изменишь и так просто не забудешь. Что было — то было…
Поэтому надо было срочно валить из больницы, из Бурнинска — вообще из этих проклятых мест. В родной Лесной Увал, домой. Там он закроется на все замки и хорошенько все обдумает.
И решит, как жить дальше… Наверное, решит. Сейчас, например, он понятия не имел, как жить дальше — после всего, что свалилось на его бедную голову.
С трудом дождавшись, когда в коридоре перестанут разговаривать и шлепать больничными тапочками, Стас тихонько встал с койки, прокрался к шкафчику при свете, сочащемся сквозь щель в двери, и вынул свое небогатое имущество: довольно грязную одежду, шлепанцы, телефон с почти разряженным аккумулятором и ключи с брелком от машины, которая осталась в Серебряной Пойме.
В больших госпиталях все эти вещи хранились бы в специальном помещении, но что взять с обычной районной больнички? Поступил мужик без сознания, за него замолвил словечко какой-то знакомый заместителя главного врача — и никто не озаботился вызвать полицию, проверить странного пациента, приглядеться к нему повнимательнее… Положили парня в отдельную палату — пусть скажет спасибо. И шмотки его закинули в шкафчик. Телефон не сперли — пусть скажет спасибо во второй раз.
Он переоделся и, стараясь не производить лишнего шума, открыл окно. Его палата располагалась на втором этаже, внизу при свете фонаря виднелась чахлая клумба, а дальше протянулась цементная дорожка, изрядно засыпанная листвой с деревьев. За рядом деревьев в полумраке различалась стальная ограда и какая-то узкая улочка. По дорожке днем прогуливались больные — Стас видел в окно. Медицинских сотрудников не приметил.
Сейчас поблизости вообще не было ни души. Поражаясь собственному сумасбродству, Стас перелез через подоконник и встал одними носочками на верхнем крае железной решетки, прикрывающей нижнее
Можно слезть по оконной решетке, но неизвестно, кто сидит возле окна. Стасу лишние свидетели ни к чему. Свет из этого зарешеченного окна не идет, но рисковать не будем…
Постояв немного и примерившись, Стас спрыгнул прямо в клумбу. Удар о землю получился изрядным — ноги глубоко погрузились в рыхлую землю, Стас сложился так, что шлепнул задницей по цветам, растущим вперемешку с сорняками. Он тут же вскочил, заболели колени, но не критично. Вроде бы он ничего не подвернул и не сломал…
Он выдрался из земли и поспешил пересечь цементную дорожку. Скользнув в тень деревьев, перелез через стальную ограду и очутился вне территории больницы.
Никто не спохватился, не послышался окрик охранника, не заверещала сирена, не раздались удивленные голоса случайных прохожих. Улочка была пустынна, ее освещали редкие фонари. Темный монолит больничного корпуса светил кое-где прямоугольниками окон, и нигде не было заметно ни малейшего движения.
Стас отряхнулся и, приняв вид максимально расслабленный и законопослушный, зашагал в сторону рынка — единственного в крохотном городке Бурнинске, где днем и ночью дежурили бомбилы.
К счастью, Стас не раз бывал в здешних местах и в городе ориентировался. Да и не такой уж мегаполис Бурнинск, чтобы в нем заблудиться.
Вскоре впереди показалось дорожное кольцо, возле которого и прилепился универсальный рынок — сейчас, по позднему времени закрытый. На парковке стояли три легковые машины, но только возле одной из них разгуливал крепенький мужичок, попыхивая сигареткой в зубах.
Несмотря на скверное освещение, водила профессиональным взором сразу выхватил фигуру Стаса из полумрака, определил в нем клиента и принял выжидательную позу.
— До Серебряной Поймы! — сказал Стас, поздоровавшись с водилой за руку.
Водила кивнул, прищурился и затянулся. Огонек на конце сигаретки вспыхнул.
— Добро. Людей наберем только… Я до Лесного Увала вообще-то, но все едино через Серебряную Пойму поедем.
— А сколько пассажиров уже есть? — упавшим голосом спросил Стас, глядя на темный салон тачки. Иногда бывало, что потенциальные пассажиры ждали выезда дома, заранее созвонившись и договорившись со знакомым таксистом.
— Ни одного, — равнодушно пожал плечами таксист. — Поздновато. Но к полуночи обычно салон набирается. У нас круглые сутки движняк.
Стас заколебался. И выпалил:
— Оплачу весь салон!
Водитель мгновенно выбросил сигарету — она провалилась сквозь прутья ливневого стока у дороги.
— Вот это тема! Садись!
Он запрыгнул за руль и завел двигатель.
Стас сел рядом с ним. Салон пропах сигаретным дымом, потом, «вонючкой» — освежителем воздуха, болтающимся перед лобовым стеклом, — но, несмотря на это амбре, машина показалась Стасу самым уютным местом на свете.
По кольцу проехал джип, и Стаса пробил ледяной озноб.