Тертон
Шрифт:
Ясное дело, здесь были соседи. Тот же Никитос, к примеру…
И никто из них, понятно, мертвых бабушек — ни вязаную, ни ту, что в подвале, — не обнаружил. Иначе сейчас дом был бы оцеплен и вокруг суетились стражи порядка, следователи, понятые и так далее.
Или не суетились бы?
Как минимум дом был бы опечатан и заперт на замок.
Стас открыл вторую дверь с таким расчетом, чтобы в случае чего мгновенно отпрыгнуть назад и выскочить из дома. Лампа на веранде осветила короткий
Вязаной твари нет.
А вот в углу стоит отцовская лопата. В последний раз Стас ее видел на улице, рядом с собой, когда он повалился в пыль и перед ним нарисовался загадочный старик-тауханец.
Итак, лопату принес тауханец? Больше вроде бы некому. Но кто убрал останки (если можно так выразиться) вязаного чудовища? Или они сами собой растворились, скрывшись за Завесой?
Как бы то ни было, в доме, судя по всему, прямо сию минуту никто не обретался — ни естественный, ни сверхъестественный.
Стоило Стасу так подумать и сделать шаг в коридор, как со стороны гостиной зашуршало и из дальней двери выскочила маленькая черная тень. Стас на автомате схватил лопату и, держа ее наподобие копья, в срочном порядке отступил на веранду.
Но тревога была ложная. Навстречу ему, громко и возмущенно мяукая, выбежала Пэрис.
Это окончательно расслабило Стаса. Пока кошка в доме, нечисти здесь быть не должно. Кошки вроде бы прозревают сразу два мира — обычный и призрачный…
— Пэрис, мохнатая ты потаскушка! — прошептал Стас, гладя кошку. — Ты что тут жрала-то?
В гостиной окно оказалось приоткрытым. На подоконнике скопился мощный слой пыли с отпечатками кошачьих лап. Видимо, те, кто похозяйничал тут, забыл прикрыть окно, и Пэрис шастала то внутрь, то наружу.
Кто бы ни побывал в доме, это были не грабители. Все вещи пребывали на прежних местах, в целости и сохранности.
Стас всюду позажигал свет и принялся лихорадочно и как попало зашвыривать свои вещи в дорожную сумку.
Отчаянно зазвенел домашний телефон, заставив Стаса подпрыгнуть до потолка. Он прибежал в гостиную, вылупился на трезвонящий телефон. Кому приспичило звонить среди ночи?
Он все-таки поднял трубку.
— Алле?
— Слушай, дорогой мой Стасян, ну это какой-то детский сад, ей-богу! — раздался в трубке голос Никиты. — Ты чего? Зачем сбежал-то?
У Стаса заледенело в груди. Нашел его Никитос-то. Наверняка он до этого звонил на мобильник, но телефон Стаса вырубился из-за севшего аккумулятора.
— Где тело? — бухнул он напрямик. Сейчас его волновал именно этот вопрос.
— Какое тело?
— Тело моей матери! — завопил Стас.
— Так похоронили уже, — спокойно сказал Никитос. — Рядом с бабой Настей, как твоя мама и хотела.
Ладони
— Как похоронили? Почему так быстро?
— Быстро? Ты без сознания четыре дня провалялся! Уж извини, не могли мы ждать. Я, между прочим, взял на себя все хлопоты по похоронам. Собирался рассказать тебе сегодня утром, но ты был в таком состоянии, что я решил обождать немного… И оказался прав: ты до сих пор явно не в себе…
Дрожа с головы до ног, Стас постарался собрать извилины в кучу. Получалось не очень.
Он провалялся без сознания четыре дня?
Не может быть. Стас отказывался в это верить.
— Когда я очнулся… — начал он, — при тебе… заглянула медсестра, верно? Глянула на капельницу и ушла. Ушла, понимаешь? Я допускаю, что медикам в целом на пациентов плевать в таких местах, как этот всратый Бурнинск, но если чел пролежал в обмороке аж четыре, блин, дня и очнулся, медсестра должна была как минимум врача привести!
— Так он и пришел. Разве нет? — Никитос был спокоен, как сытый гиппопотам.
— Через полчаса после того, как ты ушел!
Никита на другом конце провода вздохнул.
— Ну лады. Придется по-чесноку.
У Стаса сжалось сердце. Его по-прежнему нешуточно трясло.
— Ты не совсем был в обмороке, — пояснил Никита. — Периодически просыпался и нес ахинею про чудовищ вязаных, привидения, серый мир какой-то… Тебя накачали успокоительным и хотели в дурку определить, но я надавил связями…
— Кончай колотить понты, балбес… — тихо прошептал Стас.
— А?
— Ничего. Продолжай.
— Так что это был не многодневный обморок, а что-то вроде… — Никита закряхтел и неохотно договорил: — Белой горячки.
— Какая еще в жопу белая горячка? Я не пью алкоголь!
— Откуда ж мне знать, пьешь или не пьешь? — вкрадчиво поинтересовался Никита. — Или еще чем упарываешься? Тебя нашли на улице в ужасном состоянии. После этого ты бредил. А в районной больничке наркологические анализы не делают. Они бы отправили пробы твоей крови в областную наркологию, так как при тебе не было документов, но, как ты понял, я тряхнул связями…
Стас перебил:
— Никита!
— Ась?
— Никита, — тише повторил Стас, помолчал секунду и серьезно спросил: — Кто ты такой?
— В смысле? — опешил тот.
— В прямом. Ты человек или тоже… подделка?
Из-за перевозбуждения Стас решился задать этот вопрос в лоб.
— Стасян, ты опять бредишь…
— Я не брежу, ясно? Я видел твой дом. Он пустой! Ты меня не переубедишь, не внушишь, что это я свихнулся. Я видел то, что видел… И я теперь знаю.