Тест на выживание
Шрифт:
В группе Лешего осталось всего шестнадцать человек. Мало, очень мало для разведки в нынешних чрезвычайно сложных условиях, когда окрестности поселка так и кишат полчищами врагов. Однако, несмотря на малочисленность своего отряда, Загребельный не пожелал взять с собой других, как он выразился, «олухов». Сказал, что ему достаточно и одного – меня. Я не очень-то обиделся, олух он олух и есть. Мне никогда не сравниться в выучке и сноровке ни с одним из его людей.
– Что ж так тихо? – Андрей внимательно вглядывался в лежащие впереди кварталы. – Подозрительно
– Рано еще. Только-только светает. Туннели, должно быть, пока не открылись. – Я вытянул из кармана пластиковую коробочку и поглядел на постепенно успокаивающуюся рамку. – Видишь, не вертится.
– Ты всему этому веришь? – Подполковник метнул на меня быстрый испытующий взгляд.
– Как, по-твоему, вот эта штуковина, – я подбросил на ладони подарок Одноглазого, – она существует или нет?
– Существует. – Загребельный не сдержал зевок, последствие бессонной ночи. – Пусть даже существует и человек, подаривший тебе ее. Но это еще ничего не значит. Никто не доказал, что его болтовня – правда.
– Вот я и тащусь с тобой, чтобы попытаться это проверить.
– Понятно, – кивнул подполковник и тут же приказал: – Бегом! Наши уже проверили улицу. Все чисто.
– Ни хрена тебе не понятно.
Я рванул вперед и, пробежав метров сорок, остановился под прикрытием бетонного фонарного столба. Хоть стрелять по мне никто не собирался, но все же старые привычки просто так не перешибешь. Леший вместе с группой прикрытия тут же меня догнал, легко так догнал.
– Ну, тогда объясни. – Подполковник остановился рядом.
– В словах этого фантома со стены есть что-то правильное, то, чего я ждал… То, чего мы все ждали эти бесконечные жуткие годы.
– И чего же мы ждали?
– Победы, мира, спокойствия.
Леший не успел отреагировать на мои слова, так как впереди защелкали едва различимые хлопки. «Вал» со злостью выплевывал свои девятимиллиметровые пули. Выстрелов из другого оружия слышно не было, и это являлось хорошим знаком. Опасность оказалась невелика, столь невелика, что с ней покончили без мобилизации всей огневой мощи нашей группы, легко и почти бесшумно, так, как приказывал Леший.
Когда мы прибыли на место событий, то увидели довольно крупного падальщика. Своим внешним видом зверюга напоминала бесхвостую, изъеденную проказой крысу. Такие твари нападают крайне редко. В основном они предпочитают основательно разложившуюся мертвечину, в которой можно как следует изваляться, а затем впитывать вкусную гнилую жижу через свои глубокие темно-красные язвы. Мерзость! Я понимал людей Лешего. Даже если эта пакость и не представляла особой угрозы, то ее все равно стоило прикончить. Чтобы своим существованием не поганила наш мир.
Но Загребельный, больше для очистки совести, все же отчитал стрелка. И слабая попытка оправдаться: «Всего-то одна очередь… Бил наверняка, в голову…» – ничего не дала. Боец выгреб по полной. Патроны к «Валу» были на вес золота. А без этого бесшумного оружия что за спецгруппа!
– Вот об этом-то я тебе и толковал, – сказал я подполковнику,
– Красиво говоришь, как по писаному. Тебе не оружейником, тебе замом по воспитательной работе служить или, еще лучше, в окружной газете…
Загребельный произнес это тихо и растянуто. Мои слова, конечно же, отложились в его мозгу, однако основные мысли командира разведгруппы были сейчас совсем о другом:
– Уже близко. Начинаются руины. Да и падальщик шнырял здесь неспроста. Чувствовал гад кровушку.
Я стал внимательнее приглядываться к месту. С первого взгляда тяжело что-либо выяснить. Мы зашли с противоположной стороны руин, так что все ориентиры, которые я приметил вчера, оказались полностью бесполезными. А впрочем, нет, вон то массивное серое здание, на крыше которого по-прежнему торчит антенна ретранслятора. Помнится, оно располагалось по соседству с тем самым полуразрушенным домом, в котором разведчики откопали этот треклятый магазин.
– С болтовней теперь завязываем. Полное внимание! – приказал Леший. – Пусть даже поблизости и нет кентавров, но человечинку уважают не только они. В округе может оказаться полно всякого другого зверья. Вчера им тут было чем поживиться.
Загребельный был прав. Сколько кентавров мы вчера тут положили? По самым скромным подсчетам, около сотни. Каждая тварь в среднем потянет килограммов под триста. Это сколько же получается вместе? Я быстренько дописал к трем сотням еще два нуля и чуть не присвистнул от получившегося результата. Тридцать тонн мяса, кишок и костей. Целых тридцать тонн! Это же пир, сказочный пир для всей округи!
Только я об этом подумал, как впереди возникло движение. Люди Лешего вмиг юркнули в укрытия, слились с ними, стали недвижимыми и незаметными.
– Сюда, живо! – Подполковник схватил меня за рукав и затянул за небольшой бело-синий киоск, в котором когда-то продавалась пресса.
– Кто? – прижавшись к металлу, покрытому выцветшей вздувшейся краской, прошептал я.
– Квакухи. Видел двоих, – ответил мой приятель. – Ветер с их стороны, поэтому нас пока не чуют.
– Вот цирк-зоопарк, влипли! – прошипел я.
Что влипли, так это точно. Квакухи не такие уж крупные и сильные животные, но у них имеется парочка очень неприятных качеств. Во-первых, они без раздумий и колебаний бросаются в атаку. Во-вторых, квакухи всегда охотятся стаями. Если сложить эти два «замечательных» свойства, то получится такая себе сухопутная пиранья метрового роста, на двух худеньких жилистых ножках, и самое неприятное – с огромной жабьей пастью, которая утыкана десятками мелких, но весьма острых зубов.
– Что будем делать? – одними губами спросил я.