Тэтчер и тэтчеризм
Шрифт:
Неожиданное вторжение аргентинских войск на острова буквально взорвало политическую атмосферу в стране. Лорд Каррингтон и министр обороны Джон Нотт тут же подали в отставку. Однако Тэтчер настояла на том, чтобы Нотт остался на своем посту. Каррингтон же, несмотря на все уговоры Тэтчер, не изменил своего решения, взяв, таким образом, на себя всю полноту ответственности за допущенные промахи. Сыграли свою роль и ожесточенные нападки, обрушившиеся на него со стороны резко активизировавшегося имперского лобби в Палате общин.
В противоположность поведению до 2 апреля реакция британской стороны на вторжение оказалась необычайно быстрой и энергичной. Через Совет безопасности ООН в спешном порядке была проведена резолюция, осуждавшая действия Аргентины, получена поддержка от Европейского Сообщества, начались интенсивные консультации с Соединенными Штатами, некоторыми латиноамериканскими государствами.
Судя по действиям премьер-министра, она не сомневалась в том, что никакого иного способа решить проблему, кроме применения силы, в сложившихся условиях не существовало. Поэтому не препятствуя поискам мирного решения, которые призваны были показать готовность Британии к переговорам, она с первых же дней после оккупации островов встала на путь подготовки крупномасштабной военной операции. Уже в первый день после вторжения она провела через кабинет решение о формировании экспедиционного корпуса для посылки в район конфликта. Почти одновременно она создала военный кабинет для стратегического планирования и руководства военными действиями. В состав кабинета, который возглавила она сама, вошли министры обороны и иностранных дел Нотт и Пим, заместитель премьера Уайтлоу и председатель партии Паркинсон. На заседаниях комитета постоянно присутствовали также начальник Генерального штаба адмирал флота сэр Теренс Левин. Именно к его советам и рекомендациям Тэтчер прислушивается более всего. Постоянные контакты устанавливаются ею с командующим военно-морскими силами сэром Генри Личем, другими высокопоставленными военными. Примечательно, что в число членов военного кабинета не был включен даже министр финансов Хау, причем мотивом такого решения было, как отмечает в своих воспоминаниях Тэтчер, стремление иметь полную свободу рук в вопросах финансирования кампании и избежать возможных возражений главного держателя государственного кошелька.
Посвящая целых две главы своих мемуаров Фолклендскому кризису, Тэтчер подробнейшим образом описывает те действия, которые ей как руководителю операции приходилось предпринимать по ее политическому, дипломатическому и материальному обеспечению. Причем всю ответственность за принимаемые принципиальные решения она брала на себя лично.
По мере того как экспедиционный корпус двигался к цели, принимались решения о посылке дополнительных подкреплений. О масштабе всей операции говорит хотя бы тот факт, что всего в ней было задействовано свыше 100 надводных и подводных кораблей, а их команды насчитывали свыше 25 тыс. человек. При всем том это была весьма и весьма рискованная операция. Однако, взяв курс на возвращение островов силой, Тэтчер решительнейшим образом отклоняла все предложения о компромиссе, как бы соблазнительны они ни были и от кого бы они ни исходили (наибольшую активность в этом направлении проявлял тогдашний госсекретарь Хейг и правительство Перу).
Начало активным военным действиям было положено неожиданным торпедированием 2 мая 1982 г. британской подводной лодкой аргентинского крейсера "Генерал Белграно", в результате которого корабль затонул, погиб 321 член его экипажа. Нападение было непосредственно санкционировано М. Тэтчер и военным кабинетом. Согласно одной из версий в основе данного решения лежало стремление положить конец неопределенности и исключить возможность принятия Аргентиной перуанского проекта компромисса, на который якобы Аргентина вот-вот была готова согласиться. Тот факт, что крейсер был затоплен за пределами 200-мильной зоны вокруг островов, т.е. в международных водах, причем на пути не к островам, а в обратном направлении, вызвал в скором времени острейшую полемику, в том числе и в парламенте, относительно целей этого нападения и его правомерности с точки зрения международного права и военной целесообразности. В ответ на обвинения противников Тэтчер в том, что ее действия носили безответственный характер и она повинна в гибели людей, не участвовавших в военных операциях, Тэтчер и ее сторонники возражали, что приказ о нападении был отдан в обстановке, когда находившиеся поблизости два британских авианосца "Гермес" и "Инвинсибл" опасались атаки со стороны "Белграно" и аргентинского авианосца, причем "Белграно" двигался не по прямой, а зигзагами.
Как бы то ни было, торпедирование "Белграно" развеяло все иллюзии относительно невоенных способов урегулирования
Несмотря на отдельные голоса, "примиренцев" и те или иные оговорки, касавшиеся в основном отношения к переговорам, фактом оставалось то, что посылку экспедиционного корпуса одобрили все представленные в парламенте партии и "военный кабинет" Тэтчер стал фактически выступать как выразитель общенациональной воли. Своим политическим инстинктом Тэтчер чутко уловила набиравшее силу недовольство британцев снижением престижа и авторитета страны в мире, их нежелание смириться с ролью второстепенной и даже третьестепенной державы в мировом сообществе, превращением "Великой Британии" в "Малую Англию". Как и она сама, большинство населения страны воспринимало вспыхнувший конфликт не столько как столкновение двух противников, не поделивших между собой конкретную территорию, сколько как вызов национальному достоинству, попытку унизить "великую нацию" и заставить ее склонить голову перед фашиствующим диктатором. Именно такой политический и психологический контекст сделал фолклендский конфликт событием, значение которого вышло далеко за рамки чисто военного эпизода.
Твердость и высокий профессионализм военно-политического руководства и оперативного командования обусловили быстрое продвижение экстраординарного экспедиционного корпуса, который уже к середине мая, преодолев расстояние в 8 тыс. миль, достиг театра военных действий. Существенная помощь в снабжении, предоставлении разведывательных данных и средств транспорта, базирования и связи была оказана американскими вооруженными силами. Немалую роль сыграла и политическая поддержка, оказанная Тэтчер и ее правительству Соединенными Штатами и странами Западной Европы.
25 апреля у аргентинцев был отобран о. Южная Джордания. После ряда успешных маневров 21 мая был осуществлен десант в порте Стэнли, главном опорном пункте архипелага. Сопряженная с немалым риском, эта операция прошла на редкость успешно. Поддержанный с моря и воздуха десант довольно быстро сломил сопротивление аргентинских войск и, водрузив британский флаг над административным центром, восстановил британский суверенитет над архипелагом.
Блистательно завершенная операция при минимальных потерях (255 убитых с британской и 650 с аргентинской стороны) серьезнейшим образом повлияла на политическую ситуацию в стране. "Фолклендский фактор" на несколько месяцев как бы заслонил собой большинство других факторов и обстоятельств, определявших внутриполитический климат в стране, и обеспечил консерваторам лидирующее положение в общественном мнении. Если в конце 1981 г. рейтинг консерваторов и Тэтчер, согласно опросам, составлял всего 27 и 25%, то сразу же после фолклендской операции он подскочил соответственно до 48 и 59%.
Для понимания роли и значения операции по освобождению Фолклендских островов важно иметь в виду, что вся эта акция была проведена не просто как чисто военная, но и как политическая. Тот факт, что организовавший вторжение на острова аргентинский режим был авторитарного, полуфашистского толка, придал этой акции в глазах многих англичан оттенок "освободительной миссии", и потому распространившееся в некоторых британских и зарубежных газетах утверждение, будто весной 1982 г. страну охватил "джингоистский ажиотаж", лишь в очень малой степени отражало реальное положение дел. Автору этих строк довелось присутствовать на параде победы, устроенном в лондонском Сити в честь войск, участвовавших в операции, и зрелище огромных масс людей, запрудивших прилегающие улицы и площади и буквально свисавших из окон близлежащих зданий, вызывало скорее ощущение возрожденного национального достоинства, нежели шовинистического угара. Хотя, безусловно, элементы шовинизма и джингоизма также присутствовали, и отрицать это - значило бы не говорить всей правды.
При всем том огромном значении, которое имел "фолклендский фактор" в переломе общественных настроений в пользу консерваторов и их лидера, он тем не менее был лишь одной, пусть и самой очевидной, составляющей целой совокупности идейно-политических, экономических и социально-психологических факторов, обусловивших этот перелом. Если попытаться определить эту совокупность одним словом, то наиболее подходящим здесь будет "тэтчеризм" и лежащий в его основе "решительный подход", демонстрировавшийся Тэтчер и ее сторонниками во всех основных сферах общественно-политической жизни. Из преимущественно идеологического и политического течения, каким был он в 1974-1979 гг., в начале 80-х годов неоконсерватизм превратился в осязаемую, персонифицированную политическую практику.