Тевтонка

Колотилина Октавия

— Сильно бьют, — заметила Грета. — Тысячи белых плащей устлали поле под Танненбергом.

— А уж сколько добра там осталось, — крякнул Одо.

Грета подозрительно покосилась через плечо. После сражения коротышку неделю никто не видел, думали — избавились. Когда же появился в замке, стал в два раза толще. Плюхнулся мешком с лошади, а из сапога вывалилась очень знакомая цепочка. Именно такая сверкала на груди погибшего маршала Куно Лихтенштейна.

Отец Антонио перехватил носилки и сказал:

— Это мы под землёю ползаем, аки

гремлины. А братья с печального поля давно уж сидят за столами с угодниками, пьют вино и закусывают изюмом.

— Ага, и золото им ни к чему, — пробубнил Одо, разминая затёкшие руки.

Подозрения Греты усилились, но она решила оставить разбор прегрешений до лучших времён. Бриан вложил меч в ножны и сменил её. С потолка уже не сочилась вода, ход стал шире. Коротышка то и дело склонялся к раненому, который что-то шептал.

— Рана тяжёлая, вряд ли оправится, — вздохнул Одо, сменив священника.

Тот перекрестился, отвернулся, пошуршал рясой. С плаща раздался хрип.

— Вы не доташите меня до Даньсига, — прошептал Поль задыхаясь. — Отипустите в рай.

— Устав говорит нам заботиться о раненых… — начала Грета, но Одо зарычал:

— Проклятие, Генрих! Мы должны выполнить поручение комтура, а тут чёртовы призраки и наверху куча клятых поляков. Отец, читайте отходную.

Плащ положили на землю, братья запели молитву. Неужели они вот так запросто добьют весельчака Поля де Сурте? Кто это сделает? Бриан? А если… если ей придётся? От правой кисти пошёл холод, словно рука уже заносила клинок.

Нет. Нет!

Умирающий подозвал Грету к себе, она стала на колени и услышала шёпот:

— Поселуй меня.

Грета прикоснулась губами к мокрому лбу, но Поль с неожиданной силой притянул к себе и впился в рот.

Она еле вырвалась, отшатнулась, спина клацнула о кирпичи. Отдышавшись, выдавила:

— Поль, ты чего? Содомский грех…

Бриан с подозрением рассматривал Поля, который пытался смеяться, зажав живот. Одо откровенно хохотал. Неужели это была шутка? Они вовсе не собирались никого добивать, просто разыгрывали? Вот идиоты.

— Да хватит тебе, Генрих! — выдавил сквозь смех Одо. — Мы-то знаем, что ты девушка.

Грете вдруг показалось, как будто она в кошмарном сне, где идёшь по улице, прохожие оглядываются, ты смотришь на себя и видишь, что забыла одеться. Она пробормотала:

— Но… Откуда? Четыре года без нормального мытья, переодевание у коня в стойле, чёртов гульфик натирает… Как вы могли догадаться? Вам комтур открыл?

Бриан отводил глаза и весь покраснел.

— Комтур скажет что-нибудь, жди, — ухмыльнулся Одо. Те семь зубов, которые у него остались, походили на болотные осины. Хотя нет — кривее и желтее, и ещё больше лишайника. — Это Поль ещё в прошлом году заметил, когда ты после тренировки стянула кольчугу и оказалась в мокрой рубашке. Не знаю уж, какие прыщики он там разглядел, я бы ни в жизнь не догадался, у Феда побольше будут. Но мы потом проверили в гданиско.

— Получается… —

Грета попыталась сглотнуть, однако в горле совсем пересохло. Восьмиугольник навершия лёг в ладонь; даже он не успокаивал. — Весь замок обо мне знал?

— Почему это — весь? — оскорбился Одо. — Только братья. Ну и отец Антонио.

Грета взглянула в сторону священника: тот прятал улыбку и быстро-быстро перебирал чётки. Подняв плащ, снова двинулись в путь. Одо продолжал:

— Начальству мы не докладывали, полубратьям и кнехтам не говорили. Да кто бы проболтался, того бы Бриан сразу в гданиско утопил. Не представляешь, он с тобой как наседка…

«Гданиско» называлась башня, к которой ходили из Высокого Замка по длинной галерее с целью… гм… излить лишнее. Под башней протекал ручей, туда с большой высоты и валились все отходы. Поговаривали, что пол в гданиско откидывается, если потянуть за специальную верёвочку; именно из-за этого неугодные мейстеру люди бесследно исчезают. Якобы.

Каждый раз, когда Грета посещала данное удобство, она боялась потянуть не за ту верёвочку.

Глава 7. Бой под землёй

Стало суше. Коридор раздался вверх и в стороны, открылся небольшой круглый зал. У стен валялись тонкие доски и обручи — видимо, когда-то здесь стояли сундуки. Тайная сокровищница Ордена? Разбойничий схрон? Никто этого уже не мог сказать, и ни одной монеты давно не осталось.

От сапог поднимались облачка пыли. Нести плащ было неудобно, край так и норовил выскользнуть из ладони Греты. Шедший первым с факелом Бриан резко вскинул руку — все остановились.

И тогда стало слышно шаги сзади. Металлические, ритмичные, как будто идёт больше одного человека, но в ногу.

Поля устроили подальше, возле остатков сундуков, воткнули в щель факел. Отец Антонио присел рядом, сложил ладони перед носом. Все остальные достали из заплечных мешков шлемы, взвели арбалеты и прижались к стенам у прохода. Грета глянула во тьму: там плыли два огромных синих глаза, свет от них блестел на влажных стенах.

Призраков двое.

Арбалет новенький, с железной дугой, с немецким воротом, по ручке вьются цветы. Он не подведёт.

Шаги ближе. Бриан покачивает головой — рано. Ближе… Кивает — залп!

Грета нажала рычаг, метя по светящимся кругам.

Её болт попал прямо в фонарь, тот погас. Остальные стрелы чиркнули по нагрудным пластинам, только поцарапав их. Призраки остановились и нараспев сказали:

— Производится усовершенствование.

Второй залп пришёлся по фонарям. В этот раз болты отскакивали и бессильно валились. Неужели светильники призраков стали прочнее?..

Бриан вжался в стену, скользнул к врагу, рубанул сбоку по шее — но клинок отскочил от латного ожерелья. Первый призрак ведь не носил такого? Из чего сделаны нагрудники, раз даже гесселен — отличный немецкий арбалет — не пробивает?