Тевтонский крест
Шрифт:
– Фойер! – рявкнул тот, кто выдавал себя за епископа Вильгельма Моденского.
И сам сделал первый выстрел. Сверкнуло, грохнуло. Ткнулся лицом в снег здоровяк в тевтонском плаще. «Так вот ты какой, пастор Шлак…» – мелькнула у Бурцева дурацкая мысль.
Еще десяток стволов отхаркнули огненную отрыжку. О, святая братия в монашеских одеяниях палила толково и метко, выкашивая экономными короткими очередями в два-три патрона мечников фон Балке и недовольных кульмских рыцарей.
Дружные залпы «ангельского» оружия произвели впечатление и на ливонцев. Свита ландмейстера Дитриха дружно бухнулась на колени. Сам перепуганный
Сторонники покойного фон Балке один за другим падали в грязный снег. На белых плащах с черными крестами расплывались красные пятна. Крики, вой, ор, стоны и проклятия оглашали ристалище.
И все же с полдюжины тевтонов дорвались до врага.
– Готт мит у-у-у!..
Обезумевшие от редкой, но гремучей смеси ярости и страха, они врубились в коленопреклоненные ряды ливонцев. Полетели срубленные головы тех, кто не успел подняться и принять бой. Зазвенели мечи более расторопных. Вспыхнула бешеная рукопашная схватка.
Часть прусских рыцарей, верных фон Балке, тем временем с фланга атаковали трибуны, откуда палили по ристалищу святоши фальшивого Вильгельма Моденского. С другой стороны на помост лезли кульмские кнехты. Мелькнули в воздухе арбалетные болты. Один из автоматчиков уже корчился со стрелой в животе.
Орево на ристалище и вокруг него стояло несусветное. Пули свистели всюду. Одна – шальная, рикошетная – царапнула королеву турнира.
Глава 56
Бурцев видел, как вскочила и осела, схватившись за ногу, Аделаида. Как бросился к ней фон Берберг. Как полячка оперлась о плечо вестфальского рыцаря. Как оба смотрят по сторонам. Она – затравленно, непонимающе. Он – сосредоточенно, принимая решение. А чего тут решать-то?
– Фридрих! – что было мочи проорал Бурцев. – Фон Берберг! Увози ее! Увози отсюда, мать твою! Быстро!
Не сдержался – присовокупил-таки несколько слов по-русски. Крепких таких словечек – немцу не понять, но душу излить они помогают здорово.
Фон Берберг удивленно хлопал глазами, пялился то на Бурцева, то на епископа, хватался за свой нагрудный ковчежец со святыми мощами… И не трогался с места. Куда только девалась былая прыть бойкого вестфальца?! А двое чернорясников с автоматами наперевес уже скакали по опустевшим скамьям в их сторону. Место королевы турнира, как назло, оказалось выгодным для фланговой обороны. И сюда же, к этой стратегической высотке, с другой стороны лезли кульмские кнехты и стрелки-арбалетчики.
Блин! Не успеть уже! Не пробиться! Аделаида и ее ухажер оказались аккурат меж двух огней. А в таком положении долго не живут. Конечно, Бурцеву плевать на фон Берберга, но так уж нынче провисли звезды, что княжну может спасти лишь вестфальский мерзавец. Придется помочь ему в этом.
Бурцев помог. Рванулся на злосчастное ристалищное поле. В толпу ливонцев вклинился с тыла, откуда никто не ожидал нападения. И где искал сейчас спасения фон Грюнинген с автоматом.
Это было как в регби без правил, когда в погоне за мячом разрешено все. Только рвался Бурцев сейчас не к мячу вовсе. Отпихнуть одного, второго, третьего… Рыцари Дитриха от мощных тычков в спину, бока,
Там – впереди – оставались только двое. Обана! Поднырнуть и перекинуть через спину ливондд с занесенным мечом. Оп-ля! Рвануть на себя и крутануть через подсечку еще одного рыцаря. Ага, вот и бледная физиономия фон Грюнингена. Обернуться ландмейстер успел. Поднять автомат тоже. Больше – ничего.
Бурцев присел. Резким ударом левой ладони отвел ствол вверх и в сторону. Отвел и сразу перехватил мертвой хваткой куцее цевье. Правой врезал Дитриху по зубам. Окольчуженной перчаткой врезал. Как следует врезал. Физиономия главы Ливонского дома дернулась назад. Еще удар – и нет физиономии. Пырнула, раззявив рот, вниз.
Фон Грюнинген упал. «Шмайсер» остался у Бурцева.
– Лиген![70] Думкопфы хреновы!
Въехали не все и не сразу.
– Лежать, говорю, суки! Руки в гору! Хэнде хох, мать вашу! Пся крев! Карга балалары![71] Тубэн эт![72]
Размахивая оружием, он сыпал отборной бранью: по-немецки, по-польски, по-татарски. По больше по-русски.
Вряд ли ливонцы поняли все его многоэтажные словесные конструкции. Но главное – поняли: па-лочка-выручалочка-стрелялочка вертелась сейчас над их головами. А головы эти хотелось уберечь каждому. Как один, ливонские рыцари повалились в снег.
Фон Грюнинген тоже лежал на спине, таращил глаза, шевелил разбитыми губами, но не предпринимал попыток подняться. Вот и славно. Тратить патроны понапрасну не придется. У него сейчас другая цель.
Не-на-ви-жу! Бурцев саданул короткой очередью по трибунам слева от Аделаиды и фон Берберга.
Не-на-ви-жу! – и справа тоже.
Ливонцы, на головы которых посыпались стреляные гильзы, вздрогнули.
Еще очередь.
И еще.
Упали трое чернорясных автоматчиков. Остальные вместе со своим псевдоепископом Вильгельмом ловко попрыгали с трибун, залегли. Грамотно залегли – укрываясь за трупами павших. Тевтонские кнехты и рыцари – те вовсе сыпались сверху как горох. Бестолково и больше от страха.
Путь свободен!
– Фридрих! Аделаида! Бегите же! Фон Берберг, не стой столбом! Хватай ее в охапку и дергай! Скорей!
Еще одна порция непереводимых на немецкий ругательств. Дошло, блин! Фон Берберг снял раненую Аделаиду с трибун. Потащил… Правильно, туда вон – к лошадям, где застыл неподвижным чурбаном долговязый оруженосец Фриц. Да быстрее же, дубина вестфальская…
Глава 57
Ударили и смолкли ответные выстрелы. Две-три пули прожужжали над ухом. Вильгельм Моденский, приподнявшись, махал пистолетом, ревел на подчиненных.
– Этого брать живым! – надрывался папский легат. – Его девчонку тоже! Жи…
Ага, как же, не про твою честь, падре. Ишь ты, девчонку тебе захотелось, святой отец! Получи-ка лучше! Две последние пули Бурцев вогнал в фиолетовую сутану Вильгельма.
– … вым-х-х!
Псевдоепископ захлебнулся собственным криком. Убит? Нет – ранен! Придерживая простреленное плечо, святоша с пистолетом откатился за трибуны, затих.
Пока автоматчики соображают, что к чему… Оп-ля! Рывком Бурцев поставил фон Грюнингена на ноги. Прикрываться широкотелым ландмейстером было удобно.