Тевтонский крест

Мельников Руслан Викторович

– Дальше?

– Когда стало ясно, что цайтпрыжка Агделайде не миновать… В общем, я попытался тайком вывести ее из замка.

– И что?

– Тебе крупно не повезло, товарищ Исаев. Ох, и капризная, ох, и упрямая, ох, и обидчивая же тебе досталась супруга.

Бурцев сжал кулаки:

– Ты посмел обидеть мою жену, ублюдок?

– Не волнуйся – пальцем не тронул. Она сама почему-то жутко обиделась. Когда из Кульмской платц-башни я доставил ее сюда. Агделайда сочла меня подлым колдуном, скрывающимся под личиной Божьего рыцаря и заманивающим в ловушку прекрасных дев, а еще… Твоей жене почему-то страшно не нравится это место. Поняв, что она очутилась ни где-нибудь, а именно

во Взгужевеже, княжна устроила та-а-акую истерику!

Фон Берберга передернуло от неприятных воспоминаний:

– Признаюсь, раньше мне казалось, будто Агделайда ко мне неравнодушна, но здесь я вдруг стал для нее врагом номер один. Она замкнулась, отказывалась разговаривать, кидалась на меня, как дикая кошка, тебя вот вспоминала. Не хмурься, полковник, – добрым словом вспоминала, жалела, что ушла от любимого, Богом данного мужа. Ну, так говорила, по крайней мере…

Глава 55

Бурцев покачал головой. Надо же! «Любимого»! «Богом данного»! О, непостоянное женское сердце!

– Агделайда все порывалась сбежать, – продолжал немец. – Как ты понимаешь, этого я допустить не мог. Поначалу не мог. Пришлось держать твою жену под замком. Не здесь, конечно.

Немец брезгливо оглядел стены своей темницы:

– Сюда доставили другую твою подружку – Ядвигу.

– Ядвига Кульмская вовсе не его подружка! – вспылил пан Освальд. – Она моя дама сердца, мерзавец! Непревзойденная в своей красоте, добродетели и чистоте!

– Правда? – похабная улыбочка возникла было на лице штандартенфюрера, но тут же исчезла. Вестфалец снова смотрел на Бурцева. – Не станем углубляться в детали. Я просто хотел сказать, что Агделайда жила в более комфортных условиях. Но неволя все равно приводила ее в состояние, близкое к буйному помешательству.

Бурцев ощерился. Еще бы! Он мог себе представить, сколько крови попортила капризная княжна фон Бербергу. Пока Аделаида порхала на крыльях любви и боготворила своего избранника, из нее можно было веревки вить. Но когда начались неприятные сюрпризы… А неожиданное возвращение сюда было очень-очень неприятным.

Бурцев помнил, как несколько месяцев подряд Аделаида канючила и требовала увезти ее из взгужевежевской дыры. И тут такой облом… Благородный рыцарь, герой девичьих грез, наобещал княжне с три короба, нарассказывал сказок о чудесном вестфальском фамильном замке, а сам вдруг сослал даму сердца обратно в осточертевшую «Башню-на-Холме». Да еще при помощи противной сердцу доброй католички магии! Да еще и посадил под домашний арест! А Аделаида не из тех дамочек, что спокойно переносят подобный произвол. Эх, бедняга Фридрих, Взгужевежа – твоя самая большая ошибка на любовном фронте.

– Так ты говоришь, что пытался спасти мою жену?

– Да. Вчера я принес ей форму СС с зимним маскхалатом. Нокаутировал и связал охранника. Агделайде всего-то и нужно было переодеться, прикрыть лицо капюшоном, спуститься вниз и выйти со мной из крепости под предлогом проверки патрулей. Я уже отдал необходимые распоряжения. Кони ждали оседланными, ворота нам должны были открыть. А дальше – прощай, Взгужевежа…

Увы, твоя жена идти не пожелала. Заявила, что я подлый обманщик и ведаюсь с лукавым, а потому она мне больше не доверяет. Предложение надеть мужскую одежду вызвало у нее лишь негодование. Да и вообще нашу форму она воспринимает не иначе, как дьявольские покровы. Узнав же, что охранника поблизости нет и мы остались наедине, полячка вообразила невесть что. Когда же я попытался силой натянуть на нее хотя бы маскхалат поверх платья, Агделайда подняла такой шум, что к нам сбежался весь гарнизон.

Княжна сразу и

во всеуслышание заявила, будто я хотел похитить ее для своих гнусных целей. Цели эти, собственно, мало кого интересовали, но сам факт сорвавшегося похищения был налицо. У Фишера, который давно уже копал под меня, наконец-то оказались развязаны руки. Он заорал про заговор и приказал арестовать меня до выяснения обстоятельств. Теперь вот ходит сюда; идиот, – выспрашивает, когда и где меня успели завербовать красные. Выслужиться хочет – отправить Гиммлеру готовенькое признание предателя. Далеко пойдет, наверное…

– Не пойдет, – машинально ответил Бурцев. – Уже никуда не пойдет. Он мертв.

– Не повезло, – философски, без тени радости или огорчения заметил фон Берберг. – Впрочем, думаю, такая же участь в скором будущем постигнет и меня, и вас. Уж не знаю, как вы сюда попали, но уйти вам точно не дадут. Фишера скоро хватятся. Набежит народ. Лучше всего будет, если нас застрелят сразу. Не боишься смерти, товарищ полковник, а? Не жалеешь, что придется погибнуть вот так – по-глупому, из-за Агделайды Краковской? Мне вот почему-то ничуть не жаль. Наверное, умирать за красивейшую женщину на свете – не менее достойно, чем за идеалы Третьего рейха.

Освальд обиделся.

– Ядвига Кульмская – вот кто самая прекрасная дама в этом мире! – недовольно буркнул поляк с пола.

– Перестань, – оборвал Бурцев. – Только дуэлей нам сейчас не хватало.

Он снова повернулся к фон Бербергу:

– Так, значит, обеих девушек уже перебросили в будущее?

Вестфалец хмыкнул:

– Этого я не говорил и сейчас утверждать не берусь. Я сказал лишь, что их увели вниз – за эту стену. Может быть, Агделайда и Ядвига уже «там» – в тысяча девятьсот сорок третьем, а может быть, еще «здесь» – в тысяча двести сорок втором. Но в любом случае вам до них уже не добраться. Проникнуть на нижний ярус замковых подземелий даже тебе не под силу, полковник.

– Это мы еще посмотрим… Скажи лучше, почему для обратного цайтпрыжка вам потребовались нижние подземелья? В тринадцатый-то век вы прибыли из этого подвала, если я не ошибаюсь.

– Не ошибаешься. Наш первый разведчик и вся последовавшая за его заклинанием-«якорем» цайткоманда благодаря некромагии вышли во Взгужевежу через верхние подвалы, поскольку нижний ярус платц-башни оказался завален камнями и забит землей. Полностью завален и плотно забит. Материализоваться там было попросту невозможно, вот нас и вытолкнуло наверх. А совершать обратный цайт-прыжок при помощи шлюссель-башни с того самого места, где оставила свой след магия некротического поля, слишком опасно. Смешение разновидных магических сил может вызвать непредсказуемые последствия. И потом… Ведь вся мощь платц-башни сосредоточена в ее корнях, к которым и вел расчищенный нами ход. Чем ближе удастся подобраться к источнику древней силы, тем больше шансов на успешное завершение обратного цайтпрыжка. Нам удалось подойти к сердцу башни вплотную. Так что магистр и четыре его медиума из эзотерической службы СС, спустившиеся вместе с Агделайдой и Ядвигой в нижние подземелья для проведения обряда перехода, должны без особого труда справиться со своей задачей.

– Магистр? Медиумы? Ты ведь говорил, что из всей цайткоманды заклинания ариев известны лишь тебе и Фишеру!

– Заклинания, необходимые для установки «якорей» и открытия порталов платц-башен, – да. Но только магистр и медиумы Гиммлера обладают достаточными экстрасенсорными способностями, чтобы пробудить и связать воедино силы шлюссель– и платц-башни. Поэтому о том, как совершать цайт-прыжок, знают только они. Я – не знаю. И Фишер – не знал. В магии тоже присутствует разделение труда…