Тевтонский крест
Шрифт:
– Да так, о женщинах треплемся.
– Хм, завидую я твоему другу-китайцу, Вацлав. Хотелось бы и мне в его возрасте такие разговоры вести.
– А что, боишься поиздержаться к старости с Ядвигой-то?
– Да ладно тебе, – смутился рыцарь. – Скажи лучше, что дальше делать будем? Куда подадимся после Дерпта-то?
Бурцев пожал плечами:
– В новогородские земли, к Александру Ярославичу, вернуться не хочешь?
– Отчего ж нет? Славный князь. Мы с ним еще немца погоняем.
– Значит, договорились. Тем более что я обещал Александру сказку одну дорассказать.
– Сказку? Какую сказку?
– Занятную. А теперь отстань от меня, Освальд,
Добжинец видел. Рыцарь крутанул длинный ус, выпятил грудь. А потом совсем уж несолидно – по-детски, вприпрыжку побежал к даме сердца. Ядвига заливалась вовсю.
Бурцев тоже поспешил к своей княжне. Из-под деревянного, наспех сбитого эсэсовцами купола они рука об руку вышли под другой – чистый звездный купол ночного неба. Пахло весной…
Руслан МельниковРыцари рейха
Пролог
Светало. Утренний воздух был свеж и покоен, а солнце еще не превратилось в раскаленный медный котел, подвешенный к небосклону. Умирать не хотелось, и не хотелось питать своей кровью Святую Землю, так истосковавшуюся по влаге. Но два войска уже застыли в тягостном ожидании меж Аккрой и Хайфой. Ровное, как струганая доска, безводное и необъятное пространство, что идеально подходит для конных сшибок, разделяло противников. По истрескавшейся от зноя равнине гулял ветерок – слабый, мирный, не предвещавший бури. Пыль не поднималась выше конских бабок. А противостоящие армии казались друг другу далеким и безобидным миражным маревом.
Странные то были армии. Невиданные, немыслимые... Над первой – многочисленной, шумной и пестрой – зеленые полотнища пророка Мохаммеда развевались рядом со знаменами Христовых рыцарей. Мусульманский полумесяц соседствовал здесь с красными на белом крестами тамплиеров и белыми на красном – иоаннитов. Тяжелая панцирная кавалерия правоверных стояла бок о бок с закованными в латы воинствующими монахами Храма и Госпиталя[98]. А спесивые светские рыцари Иерусалимского королевства, не принадлежавшие ни к одному из орденов и позабывшие перед лицом общей опасности былые усобицы и распри, выстраивались единой линией авангарда вперемежку с легковооруженными лучниками сарацин. Живая стена эта, готовая ударить первой или первой же принять вражеский удар, пестрела рыцарскими гербами, разномастными стягами, вымпелами, нашеломными наметами[99], наголовными куфьями[100], яркими щитовыми эмблемами восточных воинов и причудливой арабской вязью.
Еще более удивительно выглядело воинство, противостоявшее объединенным силам европейцев и сарацин. Тут тоже хватало крестов, и хватало с избытком. Только все они сплошь были черными. Правильные четырехугольные и усеченные – «Т»-образной формы – тевтонские кресты украшали белые знамена и белые щиты. И белые плащи братьев ордена Святой Марии, надетые поверх кольчуг и лат. И серые котты полубратьев-сержантов. И стальные нагрудники орденских кнехтов.
Черными крестами были помечены и туши нескольких стальных монстров цвета песка. Монстры эти ожившими барханами ворочались среди рыцарской конницы и внушали ужас одним лишь своим видом. Чудовища раскатисто взрыкивали, пугали коней, металлическим лязгом и скрежетом, испускали клубы вонючего дыма. А вокруг рокотали трехколесные повозки, не нуждавшиеся в лошадиных упряжках. Из повозок хмуро взирали люди без брони, мечей и копий, но в чудных желто-коричневых одеждах неместного покроя, в касках-колпаках,
Такие же воины выпрыгивали из самоходных коробов на колесах. Выпрыгивали – и растягивались длинной цепью. Каждый нес на груди знак орла, раскинувшего крылья. А на левом рукаве – красную с черным кантом повязку. А на повязке – белый круг. А в круге – снова черный крест. Но особенный. Свороченный набок. С изломанными концами. Фашистскую свастику нес каждый солдат цайткоманды СС, облаченный в легкую оливковую форму...
Немецкие танки с угрожающим ревом выдвигались вперед, занимая позицию на ударном острие тевтонского клина. Позади – слева и справа – рассыпались мотоциклисты и автоматчики. А уже под их прикрытием выстраивалась боевая трапеция орденского братства. Рыцари – в голове и на флангах, оруженосцы, стрелки и кнехты – внутри. Магистры, маршалы и комтуры – сзади.
Носители повязок с поломанными крестами действовали быстро и молча, лишь изредка выкрикивая краткие приказы. Братья ордена Святой Марии пели протяжные церковные гимны. Молитвы, обращенные к Христу и Аллаху, возносили и их разноязыкие противники.
Потом вдохновенные моления в обеих армиях прекратились. Разом, вдруг, словно по команде. Смолкли даже танковые и мотоциклетные двигатели. Несколько секунд гнетущей тишины – и новые звуки устремились к небесам. Пронзительный рев рогов, всполошный вой труб, гулкий бой барабанов...
* * *
Христианско-мусульманское войско ударило первым.
– Бо-се-ан![101] – огласил окрестности боевой клич рыцарей храма.
– Про Фиде![102] – подхватили братья ордена Святого Иоанна Иерусалимского.
– Деус Волт![103] – провозгласили рыцари авангарда.
– Аллах Акбар! – дружно грянули идущие в атаку сарацины.
Кавалерийский вал катился на черные германские кресты, нещадно выбивая подкованными копытами пыль из иссохшей земли. Немцы не отвечали, не двигались. Немцы выжидали. Немцы подпускали противника ближе.
И еще ближе.
И еще...
Взвились в небо и тысячежальной тучей обрушились на стальных монстров, выползших далеко вперед, певучие стрелы и короткие арбалетные болты, но и – ничего. Стрелы ломались, болты бессильно отскакивали от танковой брони.
Это, однако, не остановило атакующих. Просто луки и арбалеты были заброшены в наспинные саадаки и седельные чехлы. Просто опустились тяжелые копья и поднялись щиты. Просто сверкнули на солнце обнаженные клинки – прямые, кривые. Просто громче, яростнее и отчаяннее зазвучали боевые кличи.
– ...е-ан!
– ...и-де!
– ...олт!
– ...ар!
А потом...
– Фоейр!
...Потом вдруг криков слышно не стало. И рогов, и труб, и барабанов. Только заглушающие все и вся громовые раскаты прокатились по высохшей равнине. И устремились далеко за ее пределы.
Танковые пушки, пулеметы, «шмайсеры», карабины снайперов и минометы, установленные в кузовах грузовиков и полугусеничных тягачей, встретили атакующих оглушительными залпами по всему фронту. Разрывы мин и снарядов, свист пуль и осколков. И вопли умирающих. И ржание перепуганных, сбрасывающих всадников коней. И разлетающиеся куски человеческих тел, и рваная сбруя, и разбитые щиты, и искромсанные доспехи. И кровь... И кровь... Много крови... Людей и лошадей выкашивало десятками, сотнями.