Тевтонский крест
Шрифт:
Блок! Бурцев выругался. Все-таки магический блок! Да, Бенедикт позволил им воспользоваться порталом, да, позволил перебраться из развалин балвохвальской башни сюда. Но это – билет в один конец. Пока Бурцев и его дружинники, ослепленные вспышкой перехода, протирали зенки, святой отец захлопнул дверь мышеловки. Как заметил в окошко наблюдателя их появление – так сразу и захлопнул! Несколько слов древнего заклинания под дверью бетонной коробки – и готово...
– Сема, думай! – потребовал Бурцев. – Вспоминай, Сема, тексты древних
– Ломать магическая блока?! – Китаец сделал большие глаза.
– Да-да! Колдовство какое-нибудь, мать его за ногу! Или еще что...
– Там, где стоится блока, наколдовывать сумеет только тот, кто блока ставился.
– Неужели вообще нет способа?!
– Ну...
– Ну?
Бурцеву показалось, будто он уловил сомнение в голосе старика. Или нет? Или это просто писк отчаяния и подмена действительного желаемым? Но ведь Сема Цзян не сказал «нет»! Мудрец из Поднебесной сказал «ну»!
– Ну же, не тяни, отец!
Китаец ответил с печалью в голосе и диким акцентом, выдававшем крайнюю степень волнения:
– Будь здеся ваша полный тройня – твоя сама, Васлав, рыжий Ядвига и твой красавиц жена Агадалайда, сразу сталось бы хорошо. На ваша троя положил печать просветлений колдовской Взгужевежа-башня. Такой печать – большой сила. Если из вся ваша трое наделать одна инь-янь-связя, тогда, можется, и получивается совладать с магическая блока. Можется... Моя точно не знавать.
Что за «инь-янь-связя» имел в виду китаец, Бурцев уточнять не стал. Все равно... Аделаидки с ними нет, а значит...
– Это отпадает, – скрипнул зубами Бурцев. – Другие варианты? Говори все, что знаешь!
Глава 20
Старик пожал плечами, уселся по-татарски на бетонный пол и с безнадежно-невозмутимым видом буддиста-смертника завел нараспев:
– Если дыхание космическая Дракона[118] – всемогущая повелителя магическая сила, которая...
– Твою мать! – взорвался Бурцев. – Брось ты эти свои китайские заморочки – не до них сейчас! Русским языком скажи. И покороче. По-жа-луй-ста, отец!
– Если вечный незримый энергия ци, – бесстрастно бубнил Сыма Цзян, – вибрирующий во вся наша мира от начальная времена и до конечная...
– Еще короче... – взмолился Бурцев.
Китаец вздохнул – обиделся. Покачал седой головой, сетуя на непроходимую тупость и невыдержанность собеседника. Встал. Объяснил сварливо:
– Моя говориться: есть ци. Вездя есть!
– Везде. Ци. Энергия такая. Знаю, – кивал Бурцев. – Дальше?
– Ци – это гармоний мира.
– И что?
– Ци мира держит вся на своя места. И магическая сила арийская колдуна держит в башня перехода. И не отпускается ее внаружу.
– Понял. Вроде как равновесие сил...
Бурцев ударными темпами постигал основы древнекитайской философии
– Твоя хоть и глупая, Васлав, но хорошо соображается, – отвесил старик сомнительный комплимент.
Назидательно подняв мозолистый крепкий палец, Сыма Цзян продолжил:
– Равновесий нарушивается, когда малая колдовская башня открывает дорога из большая башня для древняя арийская магия и для человек, который пользуйся этот магия.
– Ясно.
– Равновесий нарушивается тоже, когда якоря-заклинания выплескивай древняя магия из большая башня...
– И это понятно, – поторопил Бурцев.
– Но ци много вездя и во вся. И вездесущийся ци быстро загоняй магия обратно в башня. Поэтому много и долго арийский магия не бывайся.
– Да не ходи ж ты вокруг да около, е-пэ-рэ-сэ-тэ! Скажи, как можно быстро высвободить магию перехода без малых башен, «якорей», блоков и прочей колдовской чепухи!
– Сломать гармоний между ци и древняя заклятия ария, – вздохнул китаец.
– Так за чем же дело встало? Ломай! Или религия не позволяет?
Китаец понуро опустил голову.
– Для такой дела нужен очень-очень громадный и очень-очень плохой энергия, Васлав.
– Некромантия? – похолодел он.
Н-да, с этим у них туго. Помнится, фашистские эзотерики, чтобы победить время и забросить в прошлое цайткоманду фон Берберга, использовали некротическое поле польских концлагерей. Здесь же такой номер не пройдет.
Сыма Цзян покачал головой:
– Твоя не угадалась. Хуже, чем магия большая смертя.
Бурцев ругнулся – обреченно и с матом. Если уж даже «большая смертя» им не помощница, то...
– Что тогда?
– В Поднебесная эта зовется ша ци – энергия пустых сил разрушивания. Вроде та, который убивал колдовской Взгужевежа-башня, только еще больше.
– Да куда уж больше-то!
Вообще-то Взгужевежу «убивал» взорванный склад с боеприпасами цайткоманды. Штабеля ящиков с оружием, гранаты, мины и патроны, наваленные под потолок – по самое не хочу, – вот и все ша ци.
– Больше-больше, много больше, – твердил китаец.
– Ну, больше – так больше, фиг с тобой.
Сыму все равно не переупрямить, если дело касается древнекитайского многомудрого бреда. Пусть уж стоит на своем и бредит себе дальше. Главное Бурцев уже уяснил: чтобы высвободить сейчас магическую силу арийской башни, требуется невиданная разрушительная мощь. Они ею не обладают – и точка.
– А еще нужно, чтобы какая-нибудь колдуна в другая места и время указалася путя для освобожденная магия ария, – добивал неуспокоившийся китаец. – И чтобы тама и здеся был ночь полной луны. Только тогда ша ци делай дырка в ци. А магия арийская колдуна делай вечная коридора через весь время и места. Эта сложная, Васлав. И не нам эта под силу.