«The Coliseum» (Колизей). Часть 1

Сергеев Михаил

– Маменька! Ну, какие же мы недостойные, право! – Наташа чуть лукаво сквозь слезы улыбнулась Елене.

– А я говорю – недостойные! Кабы бога чтили, да душою жили бы, да… – графиня отвернулась, – матерей бы слушали… миновало бы чаша горькая… и Русь-матушку, и нас с тобой. – С этими словами она строго глянула на дочь.

Наташа обиженно поджала губы.

– Остановитесь же! – отчаяние Елены было полным.

– Ефим! – крикнула старая барыня в окошко, не скрывая раздражения. – Ну, как знаешь голубушка.

Карета встала.

– Господи! Да что же я!

Возьми-ка это, – вдруг по-женски чувствуя, куда должна сойти незнакомка, где остаться, проворчала графиня. – Возьми, возьми! – И протянула ей небольшую корзину. – Здесь перекусить… и сапожки там… Наташины, старенькие, на случай божий… все теплее…

– Не надо… – начала, было, Елена, но та перебила:

– Решительно не пущу! Да что ж, мне потом стыдом-то умываться, случись чего! Не пущу!

Лена повернулась и с отчаянием посмотрела на Наташу.

– Я понимаю вас! Как понимаю!.. – зашептала Ростова, – но что же делать? Маман права. Вам нельзя, никак нельзя оставаться без необходимого. – И умоляюще снова пожала руку спутницы.

– Хорошо, я возьму, – сдалась Елена, принимая корзинку.

– Ну, с богом. Что ж поделать-то, коли так упряма. Вот тебе три рубля еще… и не возражай! Да уж постарайся, красна девица, побереги себя… лихого-то нынче искать не надо – само в дом ломится. Спаси Христос! – мать осенила ее знамением.

– Но-о-о! Вытягивай родимыя! – кнут пришелся по правому дышловому. Рессоры скрипнули. – Но-о-о! Посторонней! – услышала Елена и заметила прильнувшее к стеклу лицо Наташи.

Она стояла минут пять не двигаясь. Карету сменили другие, пошли пролетки, телеги, такие же шумные, крикливые и разные. Многие тоже высовывались, показывая на странного вида одинокую барышню с корзинкой, но никто уже не останавливался. Елена опустила руку в карман плаща и… обомлела.

«Боже! – от мелькнувшей мысли женщина привстала на цыпочках и повернулась вслед уходящему потоку. Глаза тщетно искали знакомый экипаж… – У меня же лекарство! Сильнейший антибиотик! Безухов! – резануло в голове. – Где же он?!» – Елена бросилась поперек обозов в сторону Сухаревской башни.

– Куды! Куды ж, твою в коромысло! Тпру-у-у, – натягивая изо всех сил вожжи, закричали сразу несколько кучеров.

– Вот так барышня!.. – раздался веселый смех с повозки рядом, – коня-то точно остановит! Не Кутузова ли ищете, мадмуазель? – пятеро раненных офицеров голосом и видом остановили поток ругательств. – Давайте к нам, прелестница! Вместе искать будем!.. – самый молодой из них, с перевязанной рукой, улыбался во весь рот.

Всё это Елена успела заметить краем глаза, но уже через секунду оказалась на другой стороне, и, миновав три дома, выбежала на площадь. Там, у самой арки, по-прежнему стояли две фигуры. Не узнать их было нельзя. Видимо ожидая кого-то, они переговаривались, а безбородый старичок указывал в сторону Неглинной. Вдруг он увидел Елену. Тут же, повернув соседа спиной, желтый старик начал подталкивать Безухова в арку. Она кинулась за ними. То ли нерешительность Пьера, то ли неповоротливость и неумение делать любое дело быстро сыграли свою роль, но не прошло

и минуты, как Елена преградила им путь.

Сконфуженный и удивленный граф вопросительно смотрел на явление:

– Вы?! Разве вы не уехали?!

– Я уйду, сейчас же уйду, Петр Кирилыч… – она поставила корзинку на землю. – Но мне вам нужно сказать… нужно передать одну вещь, – Елена резким движением, так, что мужчина вздрогнул, вложила ему в руку пакетик. – Запомните, две пилюли… раз в день! Раз в день! Запомнили?!

– Но… зачем?! Мне?! Не понимаю…

– Не вам, Болконскому. Он впереди обоза! Князь умирает… надежды никакой… слышите?! Никакой! Только это! – женщина потрясла сжатым кулаком мужчины.

– Но… почему сами? Вы же только…

– Забыла! Забыла, простите!

– Но как же… я? У меня дела-с… – Безухов растерянно посмотрел на старичка. Огромный рост и нерешительность Пьера невероятным образом совмещались, особо и всегда, влияя на происходящее вокруг. – Впрочем, что ж это… конечно, я непременно передам… но согласитесь… всё это как-то странно, да-с, весьма странно… И ваше появление, слова… Наташа и… – он опустил взгляд на руку, – это.

– Торопитесь! Дорога каждая минута!

– Минуты наших планов, несомненно-с, также дороги, милейшая! – визгливо крикнул вдруг старичок.

– Но, Платон Платоныч, – Пьер ласково и умоляюще посмотрел на того, – не дороже ведь жизни моего друга, впрочем, что ж я говорю… жизни и простого человека…

– Вы правы, правы! – отчаянно запричитала Елена и… вдруг замолкла с напряженным лицом, вглядываясь в спутника Пьера.

– А мальчик?! Должен снова ждать? Такую же?! Забыла?! – старик торжествующе смотрел на нее.

– Да, да… вторая струна должна быть у него… – как-то спокойно, выпрямившись, задумчиво ответила женщина. – И решительно сунула руку в карман: – Вот, возьмите еще… нужно дернуть два раза. Ради бога! Скажите ему… я вернусь! Обязательно вернусь! И не спрашивайте больше ни о чем! Мне… не с кем… у вас всё должно получиться!

Растерянность Пьера была полной.

– Петр Кирилыч, вы же были немного масоном! Ну же! Вам не надо объяснять такие вещи. Поверьте, это для спасения…и не только вашего друга! И потом… – голос поник, – у нас просто нет выхода. Я прошу, Петр Кирилыч! Я не могу и здесь бросить вас… так, и там… тоже ждут…

Струна оказалась у Безухова в руке.

– Мальчику? Но какому? Ах ты, боже мой. Мне ведь…

– А кому-с он нужен там?! В парафин посылаешь?!.. – процедил старик, перебив мужчину.

Тут Лена пришла в себя.

– Пока последняя у меня, никто его не тронет! Не посмеют! Иначе не дождутся! – И уже зло бросила: – Съели?! Платон Платоныч?! Яблоко раздора! Не сработало! Четыре Балтийских моря! Я узнала вас! Бороду бы наклеили. Одного грима маловато для таких!

– Тот другой! Другой! Не для него! – мужичонка схватил Безухова за руку и потянул к себе.

– Ага! Значит, палач! Шинельку-то, поди, с мертвого стянули?! Нутро поприкрыть! А почему к нему?! Зачем он вам?! Ну, говорите же! – Елена кивнула на Пьера и подступила ближе.