The Kills
Шрифт:
— Эй, — я поднял ее лицо, ловя на себе расфокусированный взгляд.
Обнял за талию, прижимая к себе распаренной, жаркой кожей. Кейт тут же обмякла, не боясь и расслабляясь, зная, что я ее не отпущу. Доверяя.
— Какая же ты мокрая, — смазка едва ли не капала мне на пальцы, когда я принялся неторопливо ласкать ее. — Насадить бы тебя на член. Да поглубже.
Уилсон практически беззвучно стонала, сотрясаясь от размеренных, подзывающих движений пальцев. Положила голову мне на плечо, царапая ногтями мой пресс, приподнялась на носочках из
— Будем считать это аперитивом.
Кейт устало села на колени, придерживаемая мной и наслаждающаяся остатками оргазма в теле.
Я вернулся к наказанию.
— Доводишь меня до белого каления, — язычок стека, изгибаясь, заскользил по худой спине. Кейт охватила дрожь. — То отталкиваешь, — надсадный вскрик прервал мою гневную речь. — То подпускаешь очень близко.
Уилсон оперлась на связанные руки, открываясь боли и мне.
— Решаешь, — удар по бедру, — за меня, — ягодице. — Я страшно, — спине, — не люблю, — голени, — когда так делают, — хрипящий, заглушенный кляпом возглас и прерывистое дыхание сказали лучше любых слов о необходимости перейти к нежности. — Вставай.
Покачиваясь от усталости и обилия эмоций, Кейт поднялась, неуверенно стоя на ногах. Пришлось поднять ее на руки и отнести на диван.
— Ну же, — я снял с нее чокер, — самое интересное только начинается.
Я избавил себя от оставшейся одежды и опустился на колени. Вытащил кляп, снимая его окончательно, провел большим пальцем по раскрасневшимся, влажным губам.
— Хочу слышать, как ты стонешь.
В глазах Кейт дурман и азарт, от которых мое сердце частило со своим ритмом. Даже сейчас, будучи связанной и покорной, она имеет надо мной контроль и власть. Уилсон заморгала как в замедленной съемке и поджала ноги, подрагивая от возбуждения.
Я положил ее лодыжки себе на плечи, разводя колени как можно шире. Теперь она передо мной открытая и уязвимая, бесконечно возбужденная и безвольная, с блестящей от пота кожей, спутавшимися волосами, разметавшимися по плечам и груди, прилипнувшими к телу.
Тиская бедра руками, чередуя грубость и нежность, касаниями губ и языка я подобрался к самому чувствительному месту, не забыв отметить родинки-созвездия. От каждого поцелуя по ее коже бежал едва заметный разряд тока, и я готов умереть в этот момент от осознания того, как сильно я на нее влияю, пусть об этом знает лишь ее тело, но не разум.
Короткое дуновение, чтобы охладить пыл, и прикосновение губ к клитору вынудили Кейт просяще скулить, извиваясь на месте.
— Пожа-а-алуйста, — протянула она почти неслышно.
Гибким, широким движением языка я раздвинул половые губы и проник внутрь, двигаясь то быстро и глубоко, то медленно, входя лишь кончиком, пробуя на вкус ее возбуждение. Уилсон прижала связанными руками мою голову ближе, стремясь получить больше, подмахивала бедрами, сама встречая мой язык.
— Люцифер, — слабо шепнула Кейт, нежась в моих руках.
Хватает нескольких кружащих ласк клитора, чтобы
Крепко держа ее талию, я поцеловал напряженный живот, вдыхая почти незаметный запах ванили и разгоряченного близостью тела.
Поднялся к груди, царапнул зубами сосок, следом зализывая свой порыв. Дразня, прижался ближе, срывая стон, чувствуя жар и влагу между нами. Вошел медленно, позволяя ощутить друг друга полностью и без остатка.
Она хрипло бормотала что-то бессвязное, и мне хочется ближе, теснее, жарче. В горячке страсти я расстегнул карабин на наручниках. Кейт схватилась за мою спину, затуманенным взглядом смотря в глаза. Начала гладить волосы, плечи, спину. Холодная цепочка наручников вторила ее рукам.
— Ты мне нужен, — севшим голосом зашептала Уилсон.
— Только поняла? — выдохнул ей в волосы останавливаясь.
Прикусил, посасывая тонкую кожу шеи, ключиц, груди, оставляя за собой россыпь новых отметин. Кейт цеплялась за плечи, рвано дыша, до боли оттягивая волосы на моем затылке, обвила меня ногами, боясь, что я ее отпущу и поцеловала, еще и еще. Скулы, губы, нос, подбородок, будто старалась не упустить ничего.
Я начал двигаться, плавно, завершая каждое проникновение резким толчком, выбивающим воздух из легких, сминая руками худую спину так, что наверняка останутся заметные следы.
Вместо ответа получил только стоны, побуждающие ускориться. Вошел глубоко и быстро, ловя сбивчивое дыхание в поцелуй. Кейт протяжно крикнула, вжимаясь в мебель, затряслась, скованная судорогой оргазма. Мышцы ритмично сжались вокруг члена, приближая меня к финалу. Стон потонул во влажных, мягких прядях волос. По напряженной спине стекла капелька пота.
Я обнял Кейт, грудью ощущая биение ее сердца, и лег на диван.
Сегодня все было по-другому, не как раньше. Не так взволнованно, как первый раз, не так сносяще своей раскрепощенностью, как в последующие, когда мы раскрылись друг другу, притираясь и наслаждаясь совпадением темпераментов.
Боль смешалась со страстью и нежностью, перерастая в нечто большее, привязывая нас взаимно друг к другу. Я видел благодарность за эту гамму чувств, искал объяснение внутри себя и не находил. Это было приятно и странно одновременно.
Теплый, расслабляющий душ постепенно вернул нас в удушающую реальность. Мы молчали, позволяя состоянию и ощущениям в теле размеренно догореть, сплетая между нами нить, скрепляющую наши жизни. Кейт обнимала меня, а я обнимал ее в ответ, стоя под тугими струями воды. Существование обрело смысл, утерянный за последние годы. Он вырисовывался из-за мутной пелены прожитых лет, рассеивая туман на горизонте будущего.