The Lie I've Lived
Шрифт:
Только ДОМП способен использовать мероприятие ради возможности вселить в сердца будущих правонарушителей страх и дать им ощутить возможное будущее. Страх, безнадежность и внезапное понижение температуры волной проходит по помещению. Пар от дыхания внезапно задрожавших людей концентрируется в низко стелящийся туман. Бледный Хагрид проводит их мимо нас и рассаживает по клеткам. Панорама в Большом Зале меняется на вид сцены сверху, и я перевожу взгляд на Дамблдора – интересно, каких зелий он наглотался, если его смогли на это уговорить.
– Испытание мужества
Подошедший Хагрид собирает наши палочки. Они хотят усилить этим состояние беспомощности. Бокурт уже слегка дрожит. Гляжу в побелевшее лицо Седрика.
– Это как наш матч, только в этот раз нам не придется падать с большой высоты, да, дружище?
Его ответ лишен даже намека на юмор.
– Точно, просто прогулка по парку.
Десять футов от группы дементоров – можно чувствовать их кружение. Слышу, как Джеймс кричит Лили, как орет малыш-Гарри и, конечно, издевательский смех Волдеморта. В отличие от того, что было раньше, это не просто отсылка к голосам – в голове картинка. Безжалостно опускаю окклюментный барьер. Вместо страха испытываю гнев. Чего бояться этому дерьму позади меня? У скольких из них имеются воспоминания о собственной смерти?
В толпе продолжают перешептываться – в Большом Зале царит какой-то тревожный задор. Они хотят зрелища, а мы вшестером – пляшущие ради их удовольствия обезьяны.
Если бы я сам добровольно вызвался участвовать, то горько бы сейчас об этом пожалел. Оборачиваюсь посмотреть на Шляпу, оставшуюся на моем стуле.
Она напутствует:
– Это несколько слишком даже по моим стандартам. Не давай им пощады, ЭйчДжей.
По крайней мере, вот и нашлось объяснение медитации Флёр и Эйми. Манос с Крамом, очевидно, знакомы с основами окклюменцией, но после установки щитов я заметил, что Флёр кажется чуть порадостней. Её врожденная аура, похоже, реагирует на их присутствие и пытается её защитить. Если она тоже знает окклюменцию, то может стать опасной соперницей в этой задаче.
Конечно, можно было бы перейти в анимагическую форму и прохлаждаться тогда здесь весь день, но моя тайна стоит больше десяти очков этого соревнования. К тому же я уверен, что Флёр будет несколько расстроена, если узнает, что я – месье Вилорог. Что непременно приведет к весьма неприятной беседе.
Как только все из нас подходят к десятифутовой линии, ответственные сходят
– Знаешь, Поттер, я слышала, ты столкнулся лицом к лицу с дюжиной этих штучек? Кое-кто из твоих одноклассников сказал, что ты довольно сильно реагируешь на этих существ, – начинает Манос. Должно быть, уровень её окклюменции выше среднего, если она начинает с того, что сбивает людей с толку.
– Да, но эти заперты в клетках, а у меня проблемы только тогда, когда стая побольше этой. Здесь, правда, приходится сражаться ещё и с аурой Флёр.
Гречанка отвечает:
– Да, меня интересовало, что в таком случае произойдет.
– Это естественный механизм защиты. Жалуйся сколько тебе угодно, Афина, – шипит в ответ Флёр.
– Я не жалуюсь, просто обращаю внимание, что твоя аура стимулирует окружающих нас мужчин.
– Прошу вас, леди. Неужели нельзя подружелюбнее? Если Флёр не в состоянии находиться со мной рядом, не теряя контроль, то есть ли смысл спорить? – Флёр фыркает, в этот момент раздается сигнал, и мы ступаем на девятифутовую отметину.
– Ну что, кого здесь обучали ментальным искусствам? Я слышала, что в Дурмштранге учат продвинутой медитации, – интересуется Эйми с первой линии.
– Мне говорили, что я тупоголовый – это считается? – отвечает Седрик, пытаясь бороться против страха с помощью смеха.
– К сожалению, нет, – сухо бросает Эйми. Её голос немного дрожит.
– Если это следует знать, то я знаю, – рубит Крам со своего места в конце. – Я продержусь дольше вас всех.
Не могу промолчать:
– Ну, если твой страх – боязнь проиграть, Крам, ты ведь должен был уже к нему привыкнуть. Приход к финишу следом за кем-то наверняка послужил неплохой практикой.
И Флёр, и, как ни странно, Манос хихикают в ответ на мою провокацию – а я-то думал, что это будет молчаливая схватка. Вместо этого мы пытаемся выбросить друг друга из игры. Крам отвечает тем, что немедленно ступает на восьмифутовую черту. Делаю шаг к пропасти – присоединяюсь к нему. Большинство остальных ждут несколько секунд, прежде чем ступить вперед. Седрик и Эйми сильно ослабли. Скоро они сдадутся.
– Что-то ты бледноват, Поттер, – насмехается Афина.
– Да, ты права, Афина. Долго он не протянет.
– Но, Виктор, у него прекрасно получается действовать при столкновении с существами, которые едва его не убивают.
– Раз в несколько месяцев меня регулярно едва не убивают, народ, так что ничего нового не вижу. Пытаются, но не могут. Между прочим, мне всегда говорили, что надо бы подзагореть – Афина, как тебе удается поддерживать такой сильный загар? Должно быть, зелья, да? Красота в бутылке? – засмеявшись, ступаю на семифутовую линию раньше времени. Своим лучшим пиратским голосом довольно громко – меня слышат даже первые ряды – спрашиваю: – Вперёд, джентльмены удачи?