The madness (Безумие) (дилогия)
Шрифт:
55
С вершины песчаного бархана открывался отличный вид на «Башню тысячи и одной ночи», освещённой светом немногочисленных фонарей.
Сооружённое на искусственном насыпном острове это циклопическое здание возвышалось вверх почти на километр, тонкой иглой вонзаясь в тёмные небеса. Три башни, похожие на тонкие лезвия, изгибались вокруг треугольного центрального шпиля.
Когда-то вокруг Башни плескались теплые воды Персидского залива, но сейчас кругом, сколько хватало глаз, лежала лишь всё та же серо-жёлтая пустыня. Но тонкий мост, соединяющий колоссальный небоскрёб с берегом всё ещё был актуален, потому как вряд ли так просто получилось бы преодолеть местность вокруг Башни как-то иначе.
Барханы были буквально нашпигованы самым разным хламом и мусором, циклопической
А прямо перед входом на мост было сооружено мощное оборонительное укрепление. Такой себе тет-де-пон.
Семь небольших зданий, сооружённых уже явно после Бури из подручных материалов — бетонных плит, контейнеров и мешков с песком. Четыре — те, что пониже — на внешнем периметре. Два — те, что повыше — во внутреннем, с подобиями башен из мешков с песком, в которых явно стояло какое-то серьёзное вооружение. Вряд ли гаубицы, но наверняка миномёты или автоматические гранатомёты. И ещё одно — перегораживающее путь напрямую к мосту.
Пространство между зданиями было перекрыто заграждениями из бетонных плит и отбойников, разбитых машин и рядов колючей проволоки. Россыпь пулемётных гнёзд по периметру. Один-единственный извилистый проход к мосту, полностью простреливаемый со всех сторон. В капонирах — тяжёлая техника. Два «абрамса» и «брэдли», а где-то на закрытых позициях наверняка ещё и артиллерия стоит.
Здесь нужен полнокровный армейский батальон при танках и самоходках. Или массированный воздушный налёт. И уж точно это укрепление не взять тремя смертельно уставшими солдатами на одной БМП-2.
Но ничего больше не остаётся. Мы и так уже на пределе — как падающие звёзды, которые вот-вот погаснут. В умирающем городе, полном врагов и отчаяния, нам не протянуть долго…
А значит остаётся поставить всё на одну-единственную самоубийственную атаку.
Плевать на всё. Если мы не умрём сегодня, то сдохнем завтра. Но если сегодня у нас ещё есть умереть, забрав с собой побольше «стражей», завтра нас могут затравить как крыс. И повесить на одной из городских площадей.
К чёрту. Я слишком устал. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Я глубоко вдохнул сухой и смрадных воздух Эль-Кувейта, опустился на сиденье механика-водителя, надел на голову шлемофон и воткнул штекер в разъём.— Ну, что, готовы?
— Конечно, — спокойно ответил Си Джей. — Всё равно умирать.
Но смерти нет — это я уже знаю. Есть лишь память и забвение. Пока ты помнишь, то живёшь вечно.
И мы шагнули в небытие и бессмертие. Пальцы ударили по приборной панели БМП, заводя мотор бронемашины, и я схватился за штурвал управления. И в это же время снаружи раздался громкий хлопок. Я изогнулся вперёд, приникая к прибору ночного видения, установленного вместо одного из перископов, и успел заметить, как в воздухе пронеслась стремительная тень. Темноту кувейтской ночи разорвала яркая вспышка попавшей в танк ракеты — Юрай не подкачал и с первого же выстрела влепил старый-добрый «фагот» в здоровенную башню «абрамса».— Уходим! — сдавленно произнёс Юрай, судя по всему, перезаряжая противотанковую установку.
Нос БМП качнулся, и я провёл машину на десяток метров вперёд, укрываясь за следующим низким барханом.
Новый хлопок, и ещё одна ракета уносится вперёд. На броне второго американского танка распускается огненный цветок, и вверх рвутся языки пламени и густой столб дыма от сдетонировавшего боекомплекта. И тотчас же позади нас раздаются взрывы — всё, нашу позицию обнаружили и открыли огонь артиллерии. А значит, больше на месте стоять нельзя… А значит — вперёд! Вбитые много назад в учебке навыки по вождению любой советско-российской техники не подводили, так что БМП шустро неслась среди невысоких барханов и полузасыпанных песком зданий. Угол зрения был ограничен небольшим участком по фронту, так что о творящемся по бокам я имел довольно смутное представление, ориентируясь лишь по командам— Ракета! — выкрикнул Юрай, ведя заградительный огонь из спаренного пулемёта.
ПТРК «Тоу». Оператор после пуска должен удерживать прицельную марку на цели. скорость полёта ракеты — около 300 метров в секунду.
Всё это пронеслось у меня в голове даже не в виде слов, а в виде образов за считанные доли секунды, а затем я резко ударил по тормозам.
Взрыв громыхнул позади нас. БМП-2 снова рванула вперёд, а Юрай открыл огонь короткими очередями из пушки по противнику. Разрывы 30-миллиметровых снарядов накрыли машину «стражей», а затем на её башне громыхнул взрыв. По бортовой броне слева застучали крупнокалиберные пули от скрестившихся на нашей машине пулемётных трасс. Башня БМП разворачивается в сторону, выплёвывая пули и снаряды вокруг себя и заставляя замолкнуть огневые точки. Ещё чуть-чуть… Ещё пару сотен метров… От наклонённого под большим углом лобового листа брони БМП рикошетит гранатомётный выстрел. На всякий случай резко останавливаюсь, и ещё одна граната взрывается справа по борту. Грохочет автоматическая пушка, разнося всё вокруг на части. Спаренный пулемёт хлещет по разбегающимся в стороны «штормовым стражам». Острый нос БМП сминает ряды проволочных заграждений. Делаю змейку, обходя установленные бетонные отбойники, которые в силах затормозить даже тяжёлый танк… И машина с разгона проваливается в проложенный поперёк пути неглубокий ров. Пытаюсь сдать назад, но БМП с лязгом застревает, кажется, наматывая на гусеницы какую-то дрянь, лежащую на дне рва.— Из машины! — рявкаю я, понимая, что вытащить БМП под массированным огнём просто нереально, и теперь она может стать для нас воистину БМП — братской могилой пехоты.
— Я прикрою! — Юрай, дёргает башню как сумасшедший, поливая всё вокруг гнём из пушки и пулемёта.
Распахиваю тяжёлый люк и рывком выскакиваю наружу. Шлемофон слетает с головы, так и прицепленный к гарнитуре внутренней связи. Хватаю за ремень торчащую рядом с сиденьем винтовку — тяжёлый SCAR, и скатываюсь с брони машины, перебегая к корме.
Из башни вылез Си Джей, достал М-16 с оптическим прицелом и спрыгнул ко мне. Я же в это время распахнул дверь в десантный отсек, куда мы сложили трофейное оружие.
Швырнул Си Джею РПГ-7 и сумку с тремя снаряжёнными выстрелами, а себе дополнительно взял «миними» и в темпе перебросил через шею подсумок с запасным патронным коробом.
Со всех сторон по нам вели плотный автоматный огонь. Хорошо ещё, что Блазкович огнём из БМП снёс все пулемётные точки вокруг…
Мы с Си Джеем, отбежали в сторону, укрываясь за баррикадой из мешков с песком. Совсем рядом громыхнула серия разрывов от гранат подствольников, а рядом с БМП разорвался выстрел из РПГ.
— Юрай! — крикнул я, вскидывая на бруствер пулемёт и открывая огонь по засевшим на крыше ближайшего здания «стражам». — Уходи, Юрай!
Вряд ли Блазкович услышал мой крик сквозь канонаду боя, но башня бронемашины прекратила крутиться, и из люка начал вылезать Юрай.
Резкий хлопок. С крыши одно из зданий внутреннего периметра что-то устремилось вверх, а затем начало падать вниз.
«…Гаснущая звезда видит, как воздевают руки…» Грохот. И ослепительная вспышка обрушилась вниз россыпью белых искр, которые зажгли всё вокруг БМП в радиусе нескольких метров. На сетчатке словно на фотопленке отпечаталась фигура объятого пламенем человека падающего вниз с крыши бронемашины.