The madness (Безумие) (дилогия)

Ким Сергей Александрович

Я вновь шёл вперёд, ориентируясь на шпиль недостроенной «Башни тысячи и одной ночи». И вновь вокруг меня было море песка, вот только шёл на этот раз я там, где когда-то был кувейтский порт.

Но теперь море плескалось за многие километры отсюда, а здесь была всё та же пустыня. Повсюду в песке лежали увязшие корабли, будто выброшенные на берег исполинские рыбы. Небольшие катера, большие яхты и громадные лайнеры. Они лежали здесь — сломанные, забытые и брошенные, словно надоевшие ребёнку игрушки.

Корабли пустыни… Так, автомат я опять профукал. Рация-то хоть цела? Цела вроде бы… Только вырубилась. Непорядок… Надо включить…

— …Твою мать, Алекс! Если ты жив — ответь!

Я отстранённо подумал, а что мне отвечать, если я мёртв? Хотя, какая разница…

— Юрай?

— Фух… Живой! Живой он, живой! Я ж говорил!.. Садж, у нас проблемы.

— Большие?

— Больше гор. Вертушка вдребезги, Дойла нигде не видно. Си Джей со мной.

— Так. Где вы?

— Хрен его знает, садж. Хотя, погоди… Тут в полусотне ярдов от нас здоровенной корыто валяется. «Маджестик» называется.

Лайнер, на три части его разломило.

Я огляделся по сторонам, в поисках указанного ориентира…

— Всё, вижу. Уже иду. Ещё что-нибудь?

— Тут вокруг бродит злобная толпа «стражей». Вряд ли ты их не заметишь.

Просто здорово, мать его… До указанного Юраем ориентира — разломанного на части океанского лайнера, было от силы метров двести. Но проходить их приходилось крайне осторожно и крадучись, памятуя о возможном столкновении со «стражами». Однако пока что мне везло, и противник мне не попадался. Хотя время от времени в эфире ловились обрывки переговоров, а где-то неподалёку лязгала гусеничная техника. По пути я миновал воткнувшийся в песок и лежащий на боку «блэк хок», на котором мы летели. Юраю и Си Джею, разумеется, хватило ума уйти от места крушения, потому что его проверили в первую очередь. Вокруг хватало следов гусениц и шин, а также отпечатков армейских ботинок. С вертолёта уже успели снять один пулемёт, а со второго забрали только боекомплект, потому что при ударе миниган разворотило начисто. Мои парни обнаружились внутри небольшой яхты.

— Ногу вот зацепило, — с кривой ухмылкой сообщил бледный Си Джей. — Отбегался я, кажется…

— Да заливает он, — вздохнул Юрая, делая глоток воды из трубочки. — Осколок только немного икру подрезал. Бегать, конечно, пока не сможет, но потом ещё танго вовсю плясать будет…

— Правда?

— Правда, правда…

— Вот чудеса-то… Я ж танго никогда не умел танцевать, а тут после ранения, оказывается, научусь…

Немудрённая штука не помогла — напряжение никуда не исчезло. Мы все страшно устали, вымотались, были подранены и лишились почти всего оружия. У нас с Си Джеем остались только пистолеты, только Юрай сохранил свой автомат.

— Что с Дойлом? — спросил я, когда усталое молчание начало затягиваться.

— Не знаем, сэр, — нарочито бодро произнёс Си Джей. — Но что ему сделается-то? Наверное, либо рацию расколотил, либо просто где-нибудь в отрубе валяется… Вас-то мы тоже поначалу…

Снайпер осёкся.

— Ну, в смысле, вы-то нашлись всё-таки… — парень окинул меня взглядом. — Хотя и выглядите вы как сущий покойник. Сэр.

— Знаю… — вздохнул я, приваливаясь к стенке ходовой рубки, внутри которой мы все сидели.

Невысказанный вопрос повис в воздухе. А что, собственно, нам теперь делать? Что нам делать дальше?

— Алекс? Юрай? Си Джей? — неожиданно послышалось в эфире. — Где вы? Вы меня слышите?

— Дойл! — хоть какая-то хорошая новость за последнее время. — Как ты? Где ты?

— Паршиво, Алекс, — хрипло ответил пулемётчик. — Вокруг куча «стражей», оружия нет… И рука, кажется, сломана… Где я? Хороший вопрос, мать его… Тут… Эээ… Так, вижу здоровенную парусную яхту. Три мачты, лежит на боку — думаю, найдёте.

— Найдём, — кивнул я. А куда мы денемся-то? — Держись там, мы уже выдвигаемся.

— Только вы там долго не засиживайтесь, о'кей?

Если уж Дойл говорит поспешить, то дело и правда плохо… Но сразу же мы никуда не двинулись.

— Что у нас с оружием? — мрачно спросил я. — У меня «беретта» и запасной магазин.

— У меня тот же расклад, сэр, только вместо «беретты» «глок», — отозвался Си Джей. — А, граната ещё последняя осталась.

— Тоже «глок», магазин к нему, «эмка» и четыре магазина к ней.

М-мать… Да этого хватит разве что минут на пять нормального боя… со школьниками.

— Юрай, отдай автомат Си Джею, себе пистолет оставь. А ты, — я обратился уже к снайперу. — Свой пистолет давай мне. И гранату тоже. Ты, кстати, идти-то хоть сможешь?

— Если не быстро и не далеко, то хоть домой в Вайоминг со скоростью истребителя.

— Тогда подъём и вперёд.

53

Торчащие вверх три мачты мы разглядели ещё издали — метров с трёхсот, но добраться так сразу не получилось. Напрямую весь путь был полностью завален обломками мелких судов и прочим мусором, так что пройти там было практически невозможно. Так что пришлось делать крюк вокруг лежащего на боку громадного океанского лайнера, размеров с авианосец или небоскрёб. Зато вышли мы почти к самому паруснику…

И вывернув из-за его кормы увидели прямо перед собой — всего лишь в каком-то десятке метров, «стражей». Песочного цвета грязная БМП-2 и обвешанный решётками «хамви» — вокруг полтора десятка солдат…

Которые стояли и одобрительно смотрели на тело, повешенное на одной из рей парусника.

Я, как и все остальные, уже начал было падать ничком, чтобы залечь и отползти подальше, пока нас не заметили…

Но тут я увидел, что тем, кого повесили «стражи», был Дойл. И тут мне стало всё равно. И тут мне стало плевать на всё. Я рывком вытащил из разгрузки единственную гранату, выдернул чеку и швырнул металлический шар прямо в гущу врагов. А затем выхватил оба пистолета и рванул прямо на «штормовых стражей». Разделяющее нас пространство я преодолел за считанные мгновения. Кто-то из «стражей» заметил меня, что-то крикнул и вскинул оружие… И

в этот момент прямо в гуще солдат упала граната. Громыхнул взрыв, взвизгнули разлетающиеся осколки, беспощадно секущие людей. Позади меня начала бить одиночными «эмка», а я уже был почти рядом со «стражами». Враг, что первым заметил меня, получил две пули в грудь и одну в шею. Он должен был следить за обстановкой, но решил поглазеть на казнь вместе со всеми, поэтому сейчас осел у кормы БМП, захлёбываясь кровью. Кувырок. Перекат вправо. Рывок вперёд. Стреляю прямо на ходу, целясь по ногам стоящих впереди противников. Двое «стражей» уходят в стороны, один же пытается повернуть в мою сторону. Пули подбивают обе его ноги, заставляя рухнуть на колени. Перехожу в подкат и проскальзываю по песку прямо за спину упавшего на колени противника. Несколько очередей пересекают то место, где я был только что. Следующие пули бьют уже прямо в того «стража», что стал моим живым щитом. Солдат валится на меня, подпираю его правым плечом. Один противник неосторожно высовывает ногу из-за «хамви», за которым поспешил укрыться. «Глок» в левой руке выплёвывает одну пулю, вторую, третью… Разносит в клочья носок ботинка вместе с содержимым, заставив «стража» заорать от боли и выкатиться из укрытия. Ещё две пули — прямо в голову. Убит! Но врагов ещё много — слишком много!.. Пулемёт на крыше «хамви» разворачивается в мою сторону… И почти тут же несколько пуль выбивают искры на приваренном бронещитке, а одна бьёт «стража» прямо в лоб. Остальные противники отходят, залегают и открывают ураганный огонь по мне, в клочья разрывая пулями тело своего товарища. Сую «глок» за пояс и с почти звериным воплем хватаю теперь уже мёртвый щит за разгрузку, поднимаю и тащу перед собой. Обжигающе-ледяное безумие придаёт поистине нечеловеческие силы. Труп летит в одного «стража». Выхватываю «глок» и прокатываюсь по земле, стреляя сразу и в падении, и в перекате. Надежды попасть — никакой, и я не попадаю. Но противнику вновь отходят ошеломлённые столь яростным и самоубийственным напором. Кувырок вперёд — к ближайшему врагу, пули вспарываю воздух рядом со мной. Подсечка, рукоять тяжёлой «беретты» опускается на шею противника, ломая гортань. Ещё один враг — в нескольких метрах впереди. Автомат в его руках плюётся огнём, цепочка фонтанчиков вырастает совсем рядом. Летящие песчинки наждачкой обдирают кожу с левой щеки. Что-то с силой бьёт по грудной пластине броника. «Глок» выплевывает несколько пуль — первая подбивает правую ногу противника, заставив того с разбега ткнуться мордой в песок, другая пробивает голову. Пулемёт в башне БМП бьёт куда-то в сторону, а затем башня начинает поворачиваться в мою сторону. Почему «коробочка» ещё не сдвинулась с места и тупо не переехала меня? Замечаю окровавленную голову «стража», торчащую из люка мехвода, и все вопросы отпадают. Несусь со всех ног к корме БМП, распахиваю дверь в десантный отсек… И тут же в грудь несколько раз бьёт что-то с силой кузнечного молота. В глубине отсека вспыхивают вспышки дульного пламени, освещающие лицо «стража», который скрючившись высунулся из башенного отделения и палит в меня из пистолета. Три торопливых выстрела — затворная рама «глока» замирает в крайнем заднем положении, но дело сделано — враг убит. Пули выбивают искры из брони совсем рядом со мной. Буквально ныряю внутрь десантного отсека, переползаю через сиденья и, едва не застряв, заползаю внутрь башенного отделения. Спихиваю на пол отделения мёртвого «стража» и усаживаюсь на жёсткое и неудобное сидение. Чёрт, только бы вспомнить, как обращаться с БМП-2… Так… Это вертикальное наведение… Это… Это уже не помню… Прицел… Ночной прицел… М-мать, сколько всякой хрени! Тьфу, ты! Стабилизатор же есть. У нас он никогда не работал, но вдруг у арабов он… Приникаю правым глазом к тёплой резине прицела, хватаюсь за рукоятки управления огнём. Доворачиваю башню в сторону залегших неподалёку «стражей», нажима спуск пулемёта. ПКТ оглушительно грохочет прямо около моей головы, цепочка песчаных фонтанчиков пролегает перед врагами. Командирский люк открыт, так что я ору во всю глотку наружу:

— Бросить оружие! Встать! Поднять руки! Иначе всех порешу!

Добавляю пару показательных выстрелов из пушки в «хамви», пробивая его насквозь.

«Штормовые стражи» начали сдаваться.

54

В себя я пришёл, сидя около гусеницы БМП.

В себя я пришёл, от заполнившего всего меня ощущения неправильности. Было неправильно, что я остался в живых.

Я жив? Почему я ещё жив? У меня же сорвало планку, и я рванул с двумя пистолетами на дюжину врагов с автоматами. Как я мог выжить в таком безумном бою? Никак. Значит… Значит я всё-таки умер. Я мыслю, следовательно я существую. Но существовать и жить — не одно и то же. Я существую, но вряд ли живу. Но если я не живу, то как я тогда могу умереть? Никак. Я могу лишь прекратить своё существование — прекратить мыслить. Но пока этого не делаю. Меня что-то держит здесь, что-то не даёт покоя? Что же держит меня в этом мире? Нет. Что же держит меня в этом проклятом городе? Что держит меня здесь даже после смерти? Хм, кажется, я всё-таки знаю ответ… Верно, мне ведь ещё нужно пройти свой путь до конца. Если мне суждено уйти, то я просто обязан забрать с собой полковника Коннорса и всех этих чёртовых «стражей»… Спустя какое-то время пришло понимание ещё и того, что меня кто-то осторожно трясёт за плечо.