The Мечты. Бес и ребро
Шрифт:
– Было – не было! Сюда не водит, вот вы и не знали. И всего делов.
– Красивая хоть?
Буханова пожала плечами – дескать, черт его знает.
– Вот беда-то, а ведь такой хороший мужик был, - продолжила сокрушаться Антонина Васильевна, покачала головой и глянула на нарядные высотки «Золотого берега». – А все ясно кто виноват! Как Женька связалась с олигархом проклятым, так вся жизнь под откос! Напитался буржуйским духом, вот и чудит – у них же, Кларка, так и принято. Разврат сплошной, оргии, наркоманы с проститутками... валютными. Я вот вчера передачу смотрела, как посадили одного за махинации. Так ты б видела его хоромы. Дворец! Цари так не жили! Думаю, и
У Клары от таких революционных сентенций челюсть отвисла так же, как у ее Филиппыча несколькими часами ранее. Она что-то хрюкнула нечленораздельное, но оставаясь на стороне возмущенной общественности, два раза утвердительно кивнула.
Точно так же прибалдела от этих невероятных новостей и умозаключений мадам Чернышева из первого «вражеского» подъезда.
Если бы речь шла о ком другом, она бы слова не сказала, но тут-то кто главный действующий персонаж!
Никитич! И с кем! С молодухой, как его дочка! Из высотки!
Держите семеро!
Собственно, у Надежды Чернышевой аж глаз задергался, в животе заныло и что хуже – появилась срочная потребность выговориться. Прямо-таки недержание информации. Тем более, что интерес имелся – пусть не у нее лично, но она знала у кого, а это вдвойне пикантно.
Солнечногорск – городок маленький, мы продолжаем настаивать на этом и утверждаем, что даже если из его жителей кто-то с кем-то не знаком лично, то кто таков – знает. А у Чернышевой было отнюдь не шапочное знакомство с костюмершей из солнечногорской муздрамы, Светланой Ефимовной Махалиной.
Светлана Ефимовна была ее, Чернышевой, одногруппницей, когда они обе учились в швейном училище, постигая азы кройки и шитья. Только если Надька в итоге ни дня по профессии не работала, подзалетев в 19 лет и выскочив замуж, то Махалина – сменила фабрику, где начинала свой трудовой путь, на ателье у рыночных лотков (преимущественно, джинсы подрубала), потом ателье – на частную мастерскую (даже шить давали), а потом оказалась в театре, где и задержалась на последние лет десять.
Так вот в тот самый период мастерской у нее и случился бурный (с ее слов) роман с Андрюхой Маличем, в которого она влюбилась не на шутку и всерьез намеревалась женить вдовца на себе и наконец вкусить семейного счастья. Две его девки ее не пугали. Отмахивалась: «старшая взрослая, того и гляди свалит, а если повезет, то и мелкую заберет». Но не сложилось. С ее слов, опять же, «зарабатывает он не очень». Хотя Чернышева дурой не была, хорошо понимала, что заработок Малича Светку в ее матримониальных планах оттолкнуть тоже не мог – ей прямо горело за него замуж пойти. Но, скорее всего, так и не дожала. Андрюха был однолюб.
«Хорош однолюб!» - фыркала Чернышева, сооружая незамысловатый гостинец из конфет и бутылки портвейна и выдвигаясь к Махалиной – та жила аккурат в частном секторе с другой стороны от Гунинского особняка.
И в калитку к ней вваливалась, преисполнившись благого намерения перемыть кости ее бывшей большой любви.
– Светик! – объявила она, едва во двор пустили. – Ты одна? Ставь чайник!
– Это по какому же поводу? – уточнила Светик, поправляя на голове косынку влажными перепачканными землей руками – она все больше по огородным делам была в последнее время. Как раз сейчас поливала помидоры.
– А просто так, - улыбнулась во все тридцать два – с небольшим минусом сообразно возрасту – Надюха. – Чаю попьем, поболтаем. А я к чаю прихватила сладкого.
И
– Я бы даже сказала – десертного, - одобрительно протянула Махалина, наблюдая, как ее товарка легко размахивает пакетом, из которого торчит горлышко бутылки с вином.
– Ну, на сон грядущий по рюмашке – это даже полезно, - подмигнула ей, обернувшись, Надька.
– Я завтра с утра на гастроли еду, Чернышева! Потому пьем до победного. Мне к шести на поезд.
И с этими словами она обогнала подружку и распахнула перед ней двери в дом.
– Ты всегда отличалась отменной логикой, - хихикала Надька чуть позже, когда они уже устроились за столом с незамысловатым натюрмортом из бутылки, двух рюмок, коробки конфет и вазы с фруктами. Чай, как ни странно, отсутствовал. – И это хорошо. Не наделала глупостей в свое время.
– Да я просто чемпион по неделанью глупостей, - отмахнулась Светка, тяжко вздохнув. – Все от мозгов. У меня их слишком много – все время думаю.
– А как иначе. Иногда ж только через много лет понимаешь, что правильно поступила. Вот ты… - поддержала Светку подруга и, не откладывая причины визита в долгий ящик, ринулась с места в карьер: – С Маличем не связалась – и уж точно ничего не потеряла!
Махалина даже несколько удивилась, такое услышав. Поморгала слегка осоловевшими глазами и налила еще чуток портвейна.
– Ну как знать, - наконец проговорила она с некоторым сомнением в голосе. – Говорят, он крутого зятька отхватил. Может, и ему чего перепадает. Я уж молчу про то, что семьи-то у меня так и не вышло. Как Гришка свалил – так и все. А он у меня после Андрюхи единственный был, с тех пор как-то и глухо.
– Тут как посмотреть, - назидательно изрекла Надька. – Зять – не жена. Не факт, что ему сильно перепадет с барского плеча. А вот то, что по наклонной его покатило – факт! Я честно тебе признаюсь, положа руку на сердце, – тогда думала: дура ты, такого мужика профукала. А сейчас?
Чернышева отвела ладонь от того места, где анатомически у человека располагается грудь, и плеснула портвейна в оба бокала, сиротливо замерших посреди стола. Света же, приподняв то, что должно считаться бровями, но в ее случае было двумя нарисованными полосочками, подхватила один из них и тут же спросила:
– А что сейчас?
– А?.. А!.. А сейчас этот старый козел во все тяжкие ударился! – возведя очи горе, воскликнула подруга. – По бабам начал шляться, представляешь! По молодым! Ну сама понимаешь, какого пошиба. Какая порядочная, уважающая себя, свяжется со стариком вдвое старше? И вот представь себе, вот вышла бы ты за него. Ребенка бы завела, как водится. И что? А?
– Господи, - едва шевеля губами, выдохнула Светка и опрокинула в себя вино. Залпом. В два глотка. Поморщилась и воспроизвела в своей памяти образ красивого статного, но вечно уставшего мужика, с которым бог свел десяток лет назад. Говорили, с тех пор он неплохо поднялся, зарабатывает, видела она его несколько раз в последнее время – казался вполне довольным жизнью. Одно хорошо – расстались почти по-доброму, ума хватило на его упорное нежелание строить с ней что-то серьезное не закатывать истерик. Ходила к нему еще какое-то время, бог знает на что надеясь, но так ничего и не вышло, а какая-то гордость у Светки имелась. И последнее время нет-нет, да и думала себе, не попробовать ли снова понаматывать круги. А что? Она женщина свободная, независимая, он – не менее свободный мужчина. Даже если и не выгорит ничего – паутиной у нее еще бабские органы не заросли, он тоже пока в активном возрасте.