The Мечты. Бес и ребро
Шрифт:
«... и славтехоспади!»
– Твои радары, настроенные на меня, давно ржавчиной покрылись! Завела себе кого-то? Да? У меня за спиной? На мои бабки? – сыпал Панкратов подозрениями, как из рога изобилия.
«Ага, сапожника!»
– Откуда такие выводы?! – в праведном гневе оттолкнула его Стефания. – Да как ты можешь?! Как ты смеешь! Да вообще ко мне после такого не приближайся! Съеду к черту – и дело с концом, понял?
– Ну, ну, ну… Не сердись, - резко сменяя гнев на милость, сделал попытку проворковать Олежка и неожиданно выдал: – А хочешь на яхте с тобой уплывем?
–
– При всем, - усмехнулся он и глянул на часы. – Ладно, мне правда пора. Но учти! В следующий раз…
– В следующий раз... это на яхте, что ли?
– Не наглей, Стешка.
– Даже не думала, - хохотнула она. – То есть, ты, я и яхта? Так?
– Угу. И радары почисти как следует, чтобы там… без погрешностей.
– Сверюсь с лунным календарем!
– Дура, - констатировал Панкратов, с чувством шлепнул ее по заднице и довольно шустро, несмотря на собственную массу, ретировался из квартиры. А она, окрыленная внезапной победой в этой нелегкой схватке, закрывая за ним дверь, почему-то очень бодро и весело размышляла, что «он, она и яхта» - звучит как в дурацкой мелодраме. Но мелодрама и Панкратов как-то не сочетаются.
И запоздало удивлялась себе: все ведь ее устраивало до этих последних гастролей. С нюансами – но такой образ жизни Стефании Адамовой подходил. Позволял не задумываться. Позволял сидеть в бронированном высоком замке и нисколько не страдать по отсутствию чувств. Прятать глубоко личное, укрывать больные места – легкомысленностью, скандальностью и даже эпатажем. Прошлое в действительности, сбросив ее куда-то вниз с вершины, оказало Стефании услугу. Дало щит – от настоящего, от будущего, от всего. Ведь проще быть такой, какой видел ее Олег и какой видели ее окружающие, потому что стоит лишь на мгновение высунуть настоящую мордочку, ненакрашенную, уставшую, с синяками под глазами и без следов косметических процедур – сразу растопчут. Уже было, плавали, знаем.
И еще знаем, что нынешний закат безвозвратно потерян. Ее планы не совпали с планами Олега, потому 1:1. И эта светлая мысль была тоже смешной.
Легко вздохнув, Стефания отправилась принимать душ, а после, с мокрыми волосами и в футболке на голое тело, рылась в баре, извлекая оттуда бутылку за бутылкой и ставя их на место. Пить, видимо, расхотелось. Потому заваривала чай на кухне, звонила Марику, сообщая о своем возвращении. И увлеченно размышляла, чего бы этакого заказать на ужин, потому что в холодильнике шаром покати.
Ответ на ее вопрос пришел сам собой. Пиликнул входящим в мессенджере.
Стефания с улыбкой подалась к телефону, лежавшему на столе, и улыбнулась еще шире.
– Явился! – сообщила она космосу и мазнула пальцем по экрану.
Сообщение по своей сути было крайне информативным. Андрей Малич, судя по всему, делал фотографический отчет о том, что хорошо кушает. Насколько вовремя он ложится спать, Адамова пока еще не знала. Который там в Праге час? Не поздновато ли... для... чего это? Свиная рулька?
На снимке и правда фигурировало запеченное мясо на голени, какие-то овощи и огромная кружка пива.
Подумав самую
– Привет! – довольно быстро раздался в трубке голос Андрея.
– Что это? – сходу спросила она. – Свинина?
– Вепрь!
– Вепрь – это тоже свинья!
– Вепрь звучит брутальнее, - рассмеялся Малич.
– Ах, вот оно что! С пивом – куда уж брутальнее. Особенно на ночь. Тебя там... гастрит не мучает? Или давление? Или хотя бы изжога?
– Не завидуй, - продолжал смеяться он. – В следующий раз вместе поедем.
– Жрать свинину и запивать пивом в чешской пивнушке?
– Именно!
– Псих! – она немного помолчала, а потом задумчиво проговорила: - Из нас получилась бы интересная пара. Псих и ведьма.
– Это почему это я псих? – поинтересовался Малич.
– А кто в своем уме с ведьмой свяжется?
– Почему нет? Ведьмы – тоже люди.
– Спорное утверждение, но я с тобой все же соглашусь... я домой приехала.
– Не скучай там сильно, - ласково проговорил Андрей. – Я скоро вернусь. И не мори себя голодом. Вот что у тебя на ужин?
От этой ласки в его голосе что-то в ней едва заметно дернулось в ответ. Будто потянулось к нему еще сильнее, чем раньше, увлекая за собой. Господи боже, да в эту его ласку укутаться можно, одеться и так и жить, наверное. Как хорошо, что позвонила... ничего не заменит голоса и интонаций. И это именно то, в чем она, оказывается, сегодня нуждалась – просто чтобы вспомнить, что ночь в городе корабелов ей не приснилась и, может быть, она более реальна, чем вся ее обыденность.
Стеша улыбнулась. Посмотрела в окно, за которым прожекторы начинали отбрасывать свои лучи в небо, и весело сообщила:
– Фотография твоей свинины у меня на ужин. Я, кажется, объелась от одного вида!
– Вот! Я так и знал! – деланно возмутился он. – Я сейчас самолично тебе еду закажу, поняла?
– И что ты мне закажешь?
– Суп с галушками, голубцы и яблочный пирог!
– Ты всерьез решил за меня взяться? – восхитилась Стефания.
– Серьезнее некуда.
– Ужас. А ты заметил, как постепенно захватываешь пространство вокруг меня? От твоего согласия просто выпить кофе вместо ужина мы перешли к тому, что ты пытаешься взвалить на себя мои кормежки. Даже из своей Чехии.
– Ты против?
– Нет. Мне это нравится. И я скучаю – уже без «кажется».
– Тогда тебе придется меня слушаться, - весело заявил Малич.
– Резонно. Потому я приняла очень взрослое решение. Может быть, оно тебе даже понравится. Сейчас соберусь и пойду в какое-нибудь кафе. И буду есть. Как план?
– Одобряю. С тебя – фотоотчет.
– Контролируешь? Или просто интересно?
– И то, и другое. И я тоже скучаю.
Между ними витало какое-то еще слово. Какое-то очень важное слово, которого, наверное, ни один из них не осознавал. И, должно быть, осознает еще не скоро. Но то, что было, было естественным, как дыхание и как улыбка, которая преображала черты обоих людей, находившихся друг от друга в двух с лишним тысячах километров.