The Мечты. Бес и ребро
Шрифт:
– Взяться-то за что угодно можно. Только Алехандров по всяким Испаниям – выше крыши. Дельгадо – тем более. Вы уверены, что Панкратов в принципе мог такое отчебучить? Бред же! Зачем ему?
– Ему жена развод не давала, - подала Стефания голос. – А он почему-то не мог сам, очень переживал, что она его оберет. Я год слушала, как она его достала.
– И Гошка бабки требовал, - пробурчал Роман.
– Угу… и экономбезопасность ему тоже яйца неслабо придавила, - пробурчал Арсен.
– Идиот чертов! – в сердцах выдохнул Моджеевский
– Сиди уже, душегуб, - крякнул «папа» и хмыкнул: - Испания, наверное, слишком близко, если решил когти рвать.
– Откуда я знаю, что было в его голове!
– Если допустить, что наша версия верна, а до этого еще слишком далеко! – поспешил вернуть начальство с небес на землю Арсен Борисович. Но начальство возвращаться не спешило.
– А вы, Стефания Яновна, роковая прямо женщина! – вдруг расхохотался Ромка. – Раз Панкратов документы еще и вам оформил! От жены удрать к черту на рога, да еще таким диким образом. Великая сила любви!
– Удрал он, походу, ото всех, Рома, - констатировал Андрей. – И от жены, и от Георгия вашего, и от разных проверяющих органов. Вот даже интересно, сколько ж в итоге денег спёр.
– Если спёр, - снова вклинился Арсен.
– Счет на Кайманах был нетронут до сообщения о катастрофе, - не слушая его, продолжал развивать мысль Роман. – Но деньги на имя Адамовой перевели день в день. И, насколько я знаю Олега, он бы не стал с кем-то по доброте душевной делиться. Разве только с целью потом все равно их забрать. Удобно. Она даже не знала об этом счете, и если бы с него эти деньги сняли, то не знала бы и дальше. Но что-то в этой схеме хромает, и нам надо узнать, что именно.
– Хромает то, что меня просто подставили! – вскочила с места Стеша, окончательно потеряв над собой контроль. – И мне все равно кто. Олег или кто-то другой. Может, он нарочно это сделал, чтоб меня посадили за его же гибель. Отомстить решил!
– А может, не успел ничего изменить, когда процесс был уже запущен, - возразил Роман.
– Если бы процесс был уже запущен, то перевод был бы на Эстефани Эрреру! И если выйти на эту самую Эстефани – это все равно была бы я!
– Вы сможете разобраться с этой хромоногостью? – спросил Малич, глядя по очереди на Романа и его начбеза. – Потому как у ментов явно иная задача, если они даже слушать ничего не хотят.
– Можем, - решительно ответил Роман. – Это мы можем. Раз уж теперь это дело семейное.
В комнате повисло молчание. Очевидно, в этот самый момент каждый из участников собрания штаба обдумывал услышанное и намечал, что делать дальше. Поскольку у каждого в их компании, очевидно, были свои собственные функции. Первой вышла из оцепенения Стеша, до которой, кажется, едва ли не впервые начало доходить, что никто нападать не собирается. Даже начбез, задумчиво уставившийся
– Раз уж это теперь дело семейное, Роман Романович, то мне бы хотелось дать интервью для СМИ. Я публичная личность, даже если в столице и на высоком уровне позабыли... но сейчас-то вспомнили.
– Хотите воспользоваться ситуацией, чтобы вернуть былую популярность? – хохотнул Арсен.
– Отнюдь, - резко обернулась она к нему. – Была бы рада распрощаться с ней, но ситуация сама вывела меня на первые полосы. Я хочу высказаться. Нигде же не прописано, что нельзя. Одному изданию. Эксклюзивно. Но такому, чтобы у меня не осталось шансов быть незамеченной.
Роман почесал подбородок, внимательно глядя на нее. Потом медленно кивнул:
– Решили бороться за репутацию?
– И это тоже, - согласилась Стеша и повернулась к Андрею: - За себя. Я решила бороться за себя. Тогда я промолчала, но сегодня это не только меня одной касается.
– Уверена, что справишься? – спросил он.
– Вряд ли мне будет труднее, чем тогда. Но позволить ему... им всем склонять мое имя и ничего не делать при этом – трусость. Особенно в свете происходящего. Я хочу закрыть эту страницу, Андрей.
– Я понимаю, - кивнул Малич. – Понимаю… Хорошо, если ты считаешь нужным это сделать. Я буду рядом.
Стефания улыбнулась ему несколько более бодро, чем на самом деле себя ощущала. Роман же задумчиво протянул:
– Ну, на самом деле... если вывернуть все вашими глазами и в ином свете... то вполне можно преодолеть общественное предубеждение, а это тоже что-то да значит. Одно дело, когда у всех на виду откровения Кульчицкого, Лилианны Панкратовой и ваших бывших коллег. И другое – когда вы сами выскажетесь от своего имени. Какое периодическое издание вы хотите?
– Шутите? Конечно, лучшее! – двинула бровью Адамова, ведущая актриса Солнечногорской муздрамы, театра имени Брехта и самая талантливая выпускница своего курса в театральном институте.
– «`A propos» вам подойдет?
– А можно это устроить? Туда же не пробиться!
– Вряд ли Егор Андреевич мне откажет, - хмыкнул Роман.
– Это в честь которого была вечеринка? Ну... тогда... – Стефания снова покраснела. Оказывается, она умела очаровательно краснеть, несмотря на смуглость кожи. И это вовсе не было никакой игрой.
– Именно.
– Чего ни сделаешь ради семьи и ее доброго имени! – вдруг расплылся в улыбке Коваль. – Даже Лукина поднять на уши можно!
– Борисыч, харе хохмить, у тебя дерьмово получается!
Борисыч в ответ только ухмыльнулся и глянул на Стешу. Его своеобразный юмор она вряд ли оценила бы. Но ей, очевидно, было не до того. Села обратно в свое кресло и сосредоточенно взялась за его ручки, будто бы над чем-то еще раздумывая.
– Интересная вы, Стефания Яновна, девушка, - добавил Коваль.
– Такие страсти вокруг кипят. Прямо любопытно, чем это все закончится.