The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
На улице ее окатил порыв промозглого ветра, несущего в себе сырость моря. Но и он, проникнув под распахнутые полы шубы, не остудил Танину сердитость. Ее метания по городу не давали ответов, а лишь добавляли новых вопросов. И теперь в траектории ее движений обозначился новый пункт – мама.
– Привет! – сунула свой любопытный носик Таня в кабинет директора «Найс Дресс» – по совместительству мамы – и продефилировала к столу.
– Танюша! – обрадовалась ей Нина Петровна, вскакивая со стула. – Как славно, что ты заехала! Я вся извелась! Что у тебя
– Так извелась, что следить за мной начала? – вышла младшая Моджеевская на очередную тропу войны.
– Ну почему сразу следить? Если я иногда чего случайно замечу, что же это? Преступление? Не сердись, пойдем лучше пообедаем куда-нибудь. Ты же наверняка не ела ничего!
«Если еще кто-нибудь сегодня захочет меня накормить – я найму киллера!» - мысленно завопила Таня, но вслух проговорила сакраментальное:
– До сегодняшнего дня я прекрасно обедала на рабочем месте. Но твоими стараниями у меня надолго испорчен аппетит.
– Что же я сделала такого ужасного? – мамины идеальные брови взметнулись вверх, к не менее идеальным волосам.
– Что ты наговорила папе?
Нина поморгала, прикидывая, что можно использовать в ситуации, когда приперли к стенке. Но остаться чистенькой, все совершив Ромиными руками, не получится, похоже. Потому милая улыбка и непонимание в ее глазах куда-то сами подевались, а она, сделавшись уже собой, нормальной, решительно заявила:
– Я – спасаю твое будущее, Таня!
– О как! – восхитилась дочка. – А заодно строишь козни отцу.
– Да какие козни! Это ты творишь чудеса! Мало того, что связалась с турком, так еще и с сыном врага собственного отца! Как тебе не стыдно, Таня?!
– Я связалась? – рассмеялась Таня. – Ну хорошо, я связалась. Не ты ли читала мне лекции, что мне пора завести… как ты там говорила… мальчика. Что же тебя вдруг не устроило, что ты еще и шекспировские страсти приплела? Знала ведь, куда отца долбануть, чтобы он с цепи сорвался.
Справедливости ради отметим, что Нина действительно очень хорошо понимала, на какие точки надо жать, чтобы ее бывшему сорвало все возможные стоп-краны. Просто потому, что прожили они в браке не год и не два, а целых два десятка. И надо сказать, неплохо прожили. И если бы не Ромкина измена, да не ее упрямство, наверное, жили бы и дальше.
Одно было точно. Тот факт, что у Моджеевского без нее сложилось, да и дети к нему тянулись – уж Таня точно – Нину Петровну немало задевал. Потому сейчас Танина ремарка оказалась для нее весьма болезненной – в самую точку ведь! И все, что оставалось ей прямо сейчас, это нападать и дальше.
– А я предупреждала тебя про отца. Предупреждала, что на него положиться нельзя! Никто не заставлял тебя с этим турком лизаться. Но ты ни о нем, ни обо мне не думала. Ты все назло делаешь! Вот и сейчас – у него ночевала, да?!
– С ним! – поправила Таня, не собираясь отступать. – И что?
– И тогда чему ты удивляешься в реакции отца? Это ожидаемо, учитывая, из какой семьи этот чурка!
–
Нине Петровне была глубоко безразлична национальность Арсена Борисовича. Какая разница, если со своей главной функцией он успешно справлялся – создавал Нине образ успешной и счастливой женщины. Собственно, если уж совсем честно, то и счастливой тоже он ее делал, но она не особенно стремилась признаваться в том даже ему. Еще чего! Загордится, а оно ей надо?
Но в то злополучное утро с Нины слетели все дурацкие маски, которые она носила и стремилась демонстрировать окружающим. Естественно – после такой-то ночи, когда Таня не пришла ночевать, а телефон ее оказался недоступен. Арсен исправно собирал слезки с ее щек, капал капли и поглаживал по спине и по голове, пытаясь хоть как-то успокоить. За что даже был удостоен вполне искренних слов любви и благодарности.
Нет, если совсем по чесноку, то Таня далеко не в первый раз пропадала где-то посреди ночи. Будучи любительницей клубов и развлечений, и уж тем более после Америки, она давным-давно перестала спрашивать у матери разрешения на подобное времяпровождение. И в сущности, Нина не возражала. Пусть девочка развлекается, пока молодая.
Но именно сейчас ее задело за живое. Ведь если Татьяна исчезла теперь, то это в любом случае потому, что нашла себе своего турецкого поваренка. С ним и зажигает на танцполах! И от одной этой мысли у Нины Петровны подскакивало давление.
В общем, утро после такой-то ночи у них вышло безрадостным. Нина угрюмо собиралась на работу. А Арсен торчал в своем ноутбуке за барной стойкой, что-то внимательно изучая вприкуску с тостами с чаем. И так бы они и занимались каждый своим, если бы в какой-то момент он не поднял бы на нее глаза и не выдал:
– Ну нихрена себе! Реджеп этот из ресторана – оказывается, сын Аяза Четинкаи.
Нина на мгновение остановилась. Во-первых, она почти никогда не запоминала турецкие имена. Потому что они напоминали ей какую-то абракадабру. А во-вторых, ей было решительно все равно, чей там сын поваренок ее дочки. Но все же сочла нужным кивнуть своему Ковалю и поинтересоваться:
– И что мне делать с этой информацией? Радоваться, что он не сын какого-нибудь Дамира-эфенди?
– Да тебе, в общем-то, ничего, - хмуро отозвался Арсен. – Ты уверена, что у Тани с этим Реджепом серьезно?
– Да они целовались посреди набережной на всеобщем обозрении! Как это может быть несерьезно, Сеня?!
– Не знаю, - пожал он плечами в ответ. – Ей двадцать один год. Мало ли…
– Арсен, ты говоришь о моей дочери. Побольше уважения, пожалуйста!
– А что я сказал? – удивился он.
– Ты сказал, что она легкомысленная и гуляет с кем попало!
Арсен Борисович глубокомысленно потер лоб, дабы сохранить спокойствие, и проговорил:
– Я вовсе не это имел в виду, но не в том суть. Видишь ли, этот Аяз Четинкая – главный конкурент Романа уже долгое время.