The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
Шрифт:
– Дрончик, мы все тебя любим именно за это. – Ваня опять наполняет бокалы. – Не переживай. Ты безумно хорош в этих своих страданиях и метаниях. Время свое возьмет. Или Наташа...
– Мне следует отнести этот комментарий к оптимистичным?
– Как тебе больше хочется. Зависит от твоего нынешнего состояния.
– Ты понимаешь, Ваня, я потонул в омуте фальшивой, безответственной, а главное, бесцельной хуйни.
– Что ты называешь безответственностью и фальшью?
– Например, завтра я собираюсь пойти на дебаты молодых политиков в Думе, куда меня направил канал
– Нахуя?
– Ну, меня же, блядь, в Думу пригласили, а?
– И кому ты потом об этом расскажешь?
– Соскам без прописки, щенкам с соседних каналов, малознакомому, типа, олигарью. В общем, всем, кому неинтересно, но кто обязательно сделает многозначительно-понимающее лицо.
– Ну и что? Я сам завтра иду на день рождения к такому ублюдку, что даже описывать нет желания. Знаешь, из тех, что слывут коллекционерами современного искусства, но при случае с удовольствием готовы попиздить про сериал «Бригада». Но что делать? Приходится. Он же собирается спонсировать наш говносериал.
– А ему-то это зачем?
– У него любовница из культурненьких. Он ей завтра скажет: я, дорогая, меценат.
– Ты понимаешь вообще, что мы здесь обсуждаем? Взять хотя бы этот гребаный сериал. Ты пробил для Антона проект, чтобы мы все вместе могли заработать. Каналу это не нужно – он гонит тебя стричь бабки со спонсоров. Спонсор их дает, но только для того, чтобы, помимо половых, у них с любовницей еще и культурные связи были. А эта милая девушка завтра пойдет и отсосет – даже не тебе и не мне (хотя могла бы!), а Антону! Потому что он не просто интеллигентный человек, а режиссер! Выходит, что вся наша байда строится не вокруг продукта, а вокруг одного паршивого минета!
– Почти так, только отсосет она не Антону, а осветителю, потому что, кроме всех вышеперечисленных талантов, он моложе и более погружен в процесс, а значит, может выдать себя за сценариста – то есть человека, который создает нематериальные ценности шевелением мозговых клеток.
– Тем более!
– Но и это еще не все. Дело в том, что канал под этот сериал умудрился что-то из госбюджета выбить. Лобов такой документ «наверх» накатал, что по нему получается – мы вторую «Молодую гвардию» снимаем, и проект этот, в рамках молодежных программ, означен в будущем году первым. Так что отсос, в метафизическом смысле, получается совсем уж с проглотом.
– И как после этого называть то, что мы делаем? «42 метра, или Глубокая глотка-2»?
– Почему? «Первый Духовный Акафист 2010 года». Сокращенно, ПЕРДАК.
– Я так и знал, что дело закончится гомосексуализмом! – Я достаю косяк и начинаю раскуривать. – Пердаки...
– Э! Хорош на кухне курить! – Ваня бьет меня по руке. – Здесь же Катя! И дети!
– Да ладно, я сам инфантильный.
– Добрый вечер, товарищи телевизионщики! – На кухню заходит Катя. – Ванечка, пойди, пожалуйста, к детям, они без тебя не ложатся! Соскучились.
–
– Нет, милый, – обворожительно улыбается она. – Я пока с Андрюшей поговорю, давно не виделись.
– Ты чего, Дрончик, такой расстроенный? – говорит она, когда Ваня уходит.
– Проблемы в личной жизни, проблемы социального характера... В общем, как-то сложно все.
– Анашу курили! – Катя скорее утверждает, чем задает вопрос.
– Ну, не совсем чтобы курили... – Я отвожу глаза.
«Я поищу твой паспорт, – приходит эсэмэс от Наташи. – Если найду – возьму с собой на работу, заедешь».
«Мне он сегодня вечером нужен, у меня поезд», – лихорадочно отбиваю в ответ.
– Тут дети, как не стыдно! – Катя складывает в машину посуду.
«Меня не будет дома до десяти».
«У меня поезд в полночь, можно я к десяти подскачу?»
– Стыдно... потому и не курили...
«Я напишу, как приеду».
И потом, через несколько минут:
«Подскочи».
– Что у тебя опять случилось, Дрончик?
– Да не бери в голову, всякие траблы!
– Расскажешь, – говорит она, открывая балконную дверь.
– М-м-м, – я качаюсь между обнадеживающим эсэмэс и возможностью поплакаться в жилетку. – А ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Косяк давай! – Катя протягивает руку.
– Зачем? – Я испуганно хватаюсь за карман джинсов.
– Доставай, доставай, пока Ваня детей укладывает!
– Э? – Я вопросительно поднимаю на нее глаза и вытаскиваю «беломорину».
– Только встань рядом, – она делает первую затяжку, – чтобы я мужа видела.
– Никогда бы не подумал, что ты куришь.
– Жена Цезаря вне подозрений! – Ее глаза вспыхивают желтым отблеском. – Теперь рассказывай...
Без пятнадцати десять я курю у ее подъезда. На плече, в спортивной сумке, две бутылки шампанского. В голове сумбур неопределенности. Чувствую себя полным идиотом и не совсем понимаю, для чего это делаю. Вчера мы высказали друг другу все достаточно конкретно. «Мальчик контекста»... Но ничего не могу поделать с этой навязчивой идеей: я хочу ее видеть. А стрелки на часах уже двинулись к двадцати минутам одиннадцатого. Неужели кинула?
Наконец, когда сигареты теряют вкус, а из окрестных подворотен звучат крики подвыпившей шпаны, у подъезда паркуется ее «Хонда». Она выходит из машины, открывает багажник, достает оттуда пакеты с продуктами, потом возвращается, забирает сумку и закрывает машину. Подлетаю сбоку, берусь за ручки пластиковых пакетов.
– Привет! Вот ты телевидение ругаешь, а в криминальной сводке каждый вечер говорят девушкам о том, что оставлять в открытой машине вещи небезопасно!
– Ты Капитан Очевидность? – Она поворачивает голову в мою сторону. – Прилетел из космоса спасать от гастарбайтеров беспечных одиноких девушек?