Тигр. Тигр!

Бестер Альфред

— И я должен стать охранником?

— Вариант объяснения, не более того. Доктор, вы что-нибудь слышали о балансе сил в природе? Да, конечно, слышали. Природа — это не только ваша Земля, это нечто гораздо большее. На сегодняшний день мы имеем весьма хрупкое равновесие. Мистер Старр вознамерился его нарушить, разбудив вас и ваших друзей. Мы же хотим, чтобы ваш сон продолжался.

— Сон?

— Сон, — повторил Арно. — Назовем это так.

— Но вы, доктор, сейчас на грани пробуждения, —

вздохнул Ковен. — И мы предпочли бы, чтобы вы, так сказать, встали с той ноги. Чтобы вы оказались заодно с нами, а не со Старром. Вы будете ценным приобретением. Что вы ответите?

Наступила пауза. Грэнвилл посмотрел на Арно, застывшего перед ним в напряженной высокомерной позе, черные очки его отбрасывали искаженный свет. Посмотрел на мертвое тело и живые глаза Ковена.

— Я ничего не знаю, — медленно проговорил он, — и ничего не понимаю. Чувствую только одно: вы мне не нравитесь. Вы мне не нравитесь, и я вам не верю. — И торопливо закончил: — Не желаю быть санитаром. Не желаю быть охранником. Кем бы вы ни были, я к вам не присоединюсь. На этом все.

— Что ж, очень жаль, — вновь прозвучал надломленный голос. — В таком случае перехожу ко второму заявлению. Ваш потенциал должен быть разрушен. Вы будете нейтрализованы.

— То есть убит?

— Это один из способов объяснения, доктор. Скажем, так: либо вы доброволец, либо — призывник. Когда, Арно?

— Сегодня вечером. Я все устрою.

— Отлично. — Блестящие черные глаза уставились на Грэнвилла. — Спасибо, доктор, что встретились со мной. А сейчас можете идти.

Грэнвилл встал:

— Если это убийство, зачем тянуть? Почему не…

— Доктор, не надо ничего говорить. Уходите.

Арно проводил его до двери, отворил ее. С дивана подал голос Ковен:

— Вы понимаете, что вам назначена еще одна встреча, на сегодняшний вечер? Вы понимаете, что не можете уклоняться от наших приглашений?

Грэнвилл, пятясь к двери, пробормотал:

— Ковен, но вы же м-мертвы! Ничего не понимаю…

Вновь он услышал фальшивый смех покойника, а затем:

— Au revoir [151] , доктор.

Захлопнулась дверь, Грэнвилл повернулся и поплелся через лабиринт проходов между столами к входной двери. Он был в шоке, голова кружилась. Сквозь грохот камнедробилок в ушах донеслось бодрое «до свидания» Шарпа, затем Гертруды… телефонистки… Он бросился к машине, увидел Джинни… почему-то в трех экземплярах; она распахнула дверцу — и замерла в изумлении, только губы шевелились, не произнося ни звука. Потом были рев и оглушающий удар по макушке… и темнота.

151

До

свидания (фр.). (Примеч. перев.)

— Да, — сказал Чарлз кишащим вокруг бесформенным чудовищам, — Потому что это неправда, потому что звук и свет говорят без голосов и можно стать музыкой и слышать мысли…

— Что это? — И повторил, не говоря: — Что это? Кто?

Он отмахнулся от пристававшего и завертелся в дикой спешке.

— Две части души — это музыка и боль, — энергично докладывал он, — И краски гремят, поют, звенят, плачут и кричат от страха и боли, увидев звук… Чей?

— Старр, — повторил пристававший. — Это Старр.

— О эти голоса, что поют, и звенят, и сливаются с музыкой, и сколь дивно сие смешение диковинных языке» в широчайшем диапазоне и величайшем параллаксе…

— Чарлз Грэнвилл!

— Что?

— Доктор Грэнвилл?

— Вы что-то сказали? Вы говорите? Вам от меня что-то нужно?

— Это Старр. Ты слышишь? Способен слышать? Это очень важно!

— Кто…

— Постарайся это запомнить. Ты должен запомнить!

— Кто это?

— Чарлз, мы сможем помочь, если ты…

— Я вас не слышу! Что? Что?..

— Мы хотим дать тебе ключ. Ты его должен запомнить. Слушай, Чарлз. Слушай, слушай! Уже началось. Слушай узор. Слушай, Чарли…

Чья-то ладонь обрушилась на челюсть Грэнвилла, в ушах зашумел водопад. Он повернул голову, спасаясь от новой пощечины, но удар следовал за ударом.

— Слушай меня, Чарли, — повторял Гарднер. — Не спи, приятель. Слушай. Просыпайся! Очнись! Очнись, малыш!

Вскинув кверху руки, Грэнвилл вскричал:

— Не надо меня трогать! Не хочу!

Гарднер схватил одной рукой его запястья и вгляделся в лицо.

— Спокойно, друг. — И ловко сунул под нос пузырек.

Резкий запах нашатырного спирта сразу заставил Грэнвилла открыть глаза. Он лежал на эмалированном столе в отделении «скорой помощи». На фоне окна застыл силуэт Джинни, сжавшей кулачки перед грудью.

— Хватит нашатыря, — пробормотал Грэнвилл. — Я очнулся. Я… — И тут он воскликнул: — Молчите! Я должен что-то запомнить!..

Он попытался удержать в памяти растворяющийся узор.

— Вот что, Чарли…

— Закрой рот! — Но требовать того же от уличного транспорта и больничного было бесполезно. — Нет, не получается…

К столу подошла Джинни, на ее лице читался страх.

— О Чарлз… — Она судорожно сглотнула и попыталась начать снова: — Чарлз, я…