Тигр. Тигр!
Шрифт:
— У него морфин! — кричала Джинни. — Вот почему я его выдала! Как я могла поступить иначе? Вы же понимаете меня? Понимаете?
— Понимаем, милая, успокойся, все в порядке. — Гарднер погладил сестру по спине, — Так где же он?
— Я не знаю, что он затеял. Сказал, ляжет спать, но как это проверить? Только обещайте, вы ему не скажете, что узнали от меня! Обещайте!
— Мы не собираемся ничего рассказывать доку, — проговорил Симмонс. — Мы хотим только избежать неприятностей.
— Обещайте, что скандала не будет, — настаивала Джинни, — и вы не сделаете ему ничего плохого. Просто убедитесь, что с ним все в порядке.
— Да кому нужны скандалы? — устало спросил Симмонс, — Мне вот нужно лишь одно: поскорей добраться до дому и поужинать. Ну, отвечайте, где он?
— Дорогая, мы будем действовать спокойно и осторожно, — пообещал Гарднер. — Мы будем добрыми и чуткими… что вовсе не противоречит закону о принудительной госпитализации. Где он!
Джинни показала на отель «Адамс».
— Там. Вошел полчаса назад. Я стояла в дверях и видела… Он заплатил, получил ключ и поднялся по лестнице.
— Отлично. — Симмонс взял командование на себя, — Теперь давайте так: что я говорю, то вы и делаете. Пошли.
Они пересекли улицу.
— Если он уже под наркотой, — рассуждал Симмонс, — проблем быть не должно. Отвезете его в больницу, сделаете промывание. Но вообще-то самоубийцы редко торопятся. Им время требуется.
Джинни посмотрела на него, в ужасе распахнув глаза.
— Возьмем, к примеру, бритву, — продолжал детектив, поднимаясь на высокое крыльцо. — Ею суицидник будет целый час царапать себе кожу, прежде чем наберется храбрости и полоснет как следует. То же и с газом: голова долго ныряет туда-сюда, прежде чем находит последний приют в духовке.
— Я знаю. — Гарднер распахнул стеклянную дверь.
— Мы запросто можем застать Грэнвилла со стаканом воды и пригоршней отравы в руке. Ворвемся, а он сдуру выбросится в окно.
— О нет! Нет! — вскричала Джинни.
— А ну-ка потише! — скомандовал Симмонс и повел спутников к стойке. Продемонстрировал клерку синий с золотом жетон и сказал: — Чарлз Грэнвилл.
— Сожалею, инспектор. Человек с такой фамилией у нас не регистрировался.
— Сержант, — буркнул Симмонс. — Давай сюда последнюю карточку.
Они тщательно изучили регистрационную карточку.
— Мистер Уилкинс только что прибыл из Чикаго, — начал осторожно объяснять клерк. — Он…
— Это Грэнвилл, — перебил полицейский. — Какой номер?
— Сержант, я не уверен, что…
— Номер!
— Позвольте объяснить! Мистер Уилкинс категорически потребовал, чтобы его не…
— Я не собираюсь с тобой пререкаться! Мне нужно знать, где его найти.
— Пожалуйста,
— Я же сказал, что сам этим займусь! — рявкнул Симмонс и вперил в клерка ледяной взгляд. — Даю ровно одну минуту, чтобы вспомнить…
— Уже не надо, — сдавленным голосом произнес Гарднер и показал на спускающуюся кабину лифта.
В ней стоял Грэнвилл: окаменевшее бледное лицо, напряженное тело, руки вытянуты по швам. Он был похож на неопытного оратора, в самый ответственный момент забывшего речь.
Как только створки двери разъехались и Грэнвилл шагнул наружу, к нему с криком «Чарлз!» бросилась Джинни.
Он вскинул руки навстречу и заключил ее в объятия.
— Джинни… милая Джинни…
Увидел подступивших мужчин, Грэнвилл улыбнулся:
— Симмонс… Гарднер. Здравствуйте. Пришли спасти меня от бесславной гибели?
Гарднер вгляделся в его лицо и произнес:
— Морфин?
— Пожалуйста. — Не отстраняя девушки, Грэнвилл сунул руку в карман и вручил Гарднеру коричневый пузырек — Это он тебя так беспокоил?
— Ну… помимо всего прочего, — буркнул Гарднер. — Что там с тобой случилось? Очухался?
— Отчего?
— От чего? Да я могу целый список огласить… но сейчас не время. Больше не будешь лопотать про обманы-мистификации?
— Какие еще мистификации?
— С участием Ковена.
— Ковена? Это тот бедолага с утреннего ДТП? А он тут при чем?
— При чем?.. — оторопело переспросил Гарднер. — И Арно ни при чем?
— Это еще кто?
— Ты меня спрашиваешь? Это же ты нам про них наплел!
— Я? Наплел?.. Правда? — с пристыженным видом произнес Грэнвилл. — Будь я проклят, если помню хоть что-нибудь.
— Вообще все забыл, что ли?
— Нет, только причину своей сегодняшней выходки. Помню, что был совершенно не в себе, а вот из-за чего…
— Зачем ты поселился в отеле?
— Не знаю.
— А что случилось наверху?
Грэнвилл подумал и серьезно ответил:
— Я наконец понял, что имел в виду По.
— Кто?
— Эдгар Аллан По. Он написал рассказ про дьявола, всегда носившего темные очки. Кончилось тем, что дьявол их снял и оказалось, что у него вовсе нет глаз. Думаю, По увидел дьявола без очков, потому и ослеп.
— Чак, ради бога…
— Правда, я не знаю, почему поселился в гостинице и что собирался сделать. Был зол, напуган, расстроен… наверное, пытался спрятаться от самого себя. И я прекрасно понимаю, каким идиотом выглядел в ваших глазах. А потом вдруг раз — и снова все в порядке. Не волнуйся, Гарднер, я не ослеп. По был поэтом, а я поэт-ученый.