Тигрица
Шрифт:
— Попробуй угадать, моя маленькая тигрица.
От этих слов Джессику снова бросило в жар, и она поспешно опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. Вместе с тем желание, которое она испытывала, еще никогда не было таким сильным. Набравшись храбрости, Джессика так стремительно повернулась к Рафаэлю, что ее упругие груди уткнулись в его крепкую грудь. Одновременно рука Джессики совершила дерзкий бросок, и ее пальцы сомкнулись вокруг горячего и твердого символа его мужественности.
— Зачем гадать, если ответ очевиден? Или ты хотел бы еще раз убедить меня в нашей совместимости?
Разумеется, он хотел. Доказательства, которые привел Рафаэль, были наглядны и убедительны, хотя
За окном снова сгущались сумерки, когда они наконец выбрались из спальни, чтобы как следует поужинать. Их ужин состоял из салата, холодного цыпленка и нескольких сдобных булочек, которые Джессика ухитрилась испечь в духовке в промежутке между поцелуями и другими, более смелыми ласками, которыми они то и дело обменивались. Они как раз заканчивали свой десерт — это было сливочное мороженое с изюмом и ромом у Рафаэля и ванильное под горячим шоколадным соусом у Джессики, — когда за дверью послышался звук шагов. Кто-то решительно и быстро поднимался по лестнице, и не успели они переглянуться, как в дверь позвонили.
Рафаэль зло выругался, и Джессика, поглядев на него с улыбкой, слегка покраснела. Любуясь расцветающим на ее скулах нежным румянцем, Рафаэль успел подумать, как здорово было бы снова увлечь ее на кровать, чтобы повторить то, что они проделали уже несколько раз, но тут раздался еще один звонок.
Вскочив, Джессика бросилась открывать, но Рафаэль удержал ее. На ней был только коротенький ночной халатик, в то время как он успел надеть джинсы и натянуть через голову белую футболку.
— Нет уж, я сам открою, — сказал он решительно. Джессика не возражала, что, учитывая как ее стремление к независимости, так и то, что они находились в ее квартире, было достаточно необычно, и Рафаэль не преминул мысленно это отметить. Ему хотелось считать, что Джессика постепенно привыкает полагаться на него, хотя он и сознавал, что до полного доверия еще далеко. Как бы там ни было, эта маленькая деталь представлялась ему достаточно многообещающей.
Когда он распахнул дверь, то увидел перед собой Кейла Фрейзера. Троюродный брат Джессики выглядел достаточно смущенным и растерянным, хотя, возможно, всему виной был яркий свет, хлынувший из прихожей. Проморгавшись, Кейл, однако, настолько овладел собой, что сумел пожелать Рафаэлю доброго вечера самым светским тоном, на какой только был способен. Обменявшись с бразильцем крепким рукопожатием, он бросил взгляд за спину Рафаэля.
— А вот и ты, Джесс! — облегченно воскликнул Кейл. — Моя мать пыталась дозвониться до тебя, но твой телефон не отвечал. Я, конечно, понимаю, но…
— Что случилось? — побледнев, воскликнула Джессика и приблизилась к двери, на ходу запахивая халат. Этот инстинктивный жест был таким стыдливым, таким целомудренным, что у Рафаэля сжалось от нежности сердце.
Кейл затряс головой.
— Не хотелось бы расстраивать тебя в такой день, Джесс, но твой дед… После свадьбы они с Мадлен провели ночь в городе, а утром отправились в «Мимозу». Дядя Клод захотел сам вести машину. Поездка утомила его, и, вернувшись в усадьбу, он сразу же лег вздремнуть. Через два часа Мадлен поднялась к нему. Словом, у него второй инсульт, Джесс. Врачи сказали, что нужно известить всех родственников.
Лицо Джессики стало белым как мел, но она сумела совладать с собой, не впасть в истерику и не разрыдаться. Впрочем, Рафаэль всегда знал, что стойкости и мужества ей не занимать. Джессика на мгновение прикрыла глаза и спросила:
— Он все еще в усадьбе?
— Нет, он в больнице, в Камероне.
— И ты, конечно, едешь туда?
Кейл кивнул.
— Мне нужно только забрать
— Ты возьмешь меня с собой?
Рафаэль с горечью подумал, что Джессика совсем забыла про него — должно быть, в ее мире он все еще занимал довольно скромное место. Шагнув вперед, он спросил у Кейла:
— В камеронской больнице есть вертолетная площадка?
— Думаю, да, — ответил тот. — Точно, есть. Они используют ее в особых случаях, когда больного нужно срочно транспортировать в Новый Орлеан или в Хьюстон.
— Отлично. — Рафаэль повернулся к Джессике. — Я отвезу тебя. Меньше чем через час мы будем на месте.
— Ты? — Джессика удивленно поглядела на него. — Ты сделаешь это?
— Мне нужно только позвонить и распорядиться, чтобы приготовили вертолет. А мы немедленно выезжаем в аэропорт.
— А ты, Кейл? — Джессика повернулась к своему кузену.
— Мне ведь надо забрать маму, так что летите без меня. Дядя Клод… Для него важнее увидеть тебя, чем меня.
Боль словно рябь, пробежавшая по воде, на мгновение исказила лицо Джессики. Она чуть заметно пошатнулась и, словно в поисках поддержки, положила руку на локоть Рафаэля. Ее пальцы были холодны как лед, и он накрыл их своей теплой и сильной ладонью. Когда Джессика заговорила, в ее голосе были и доверие, и благодарность, и еще что-то, что затопило его сердце горячей волной.
— Тогда, — сказала Джессика, неуверенно улыбаясь, — тогда я полечу с моим мужем.
Рафаэль не сомневался, что она полетит с ним, но, несмотря на это, он почувствовал себя так, словно только в этот момент Джессика стала его женой.
19
Как-то незаметно получилось так, что Рафаэль взял все хлопоты на себя. Поначалу Джессика пыталась было возражать — больше по привычке отстаивать свою независимость, чем по существу, — но все его распоряжения были настолько практичны и разумны, что она сдалась. Рафаэль изо всех сил старался сделать все, чтобы облегчить ей жизнь, и Джессика подумала с осуждением, что слишком уж быстро она начала перекладывать свои трудности и проблемы на его плечи. Он чувствовал моменты, когда ей было тяжелее всего, и тогда незаметно протягивал свою надежную верную руку, так что ей не оставалось ничего другого, кроме как опереться на нее. Что же касалось мелочей житейского свойства, то и здесь Рафаэль оказался незаменим. Джессика даже не заметила, как получилось, что он завладел ее сумочкой и легким дорожным чемоданом. Лишь когда он пристегнул к сумочке длинный кожаный ремень и уверенным жестом перебросил ее через плечо, Джессика невольно подумала, что ему, похоже, абсолютно все равно, как он выглядит с дамской сумкой и что могут подумать окружающие.
Вместе с тем Джессика мгновенно и сильно реагировала на каждое его мимолетное прикосновение — так сильно, что это даже тревожило ее. Да что там прикосновения — одного сознания того, что он идет с ней рядом, было достаточно, чтобы Джессика испытывала одновременно и удовольствие, и странную гордость.
В то же время ей хватило наблюдательности и здравого смысла, чтобы по достоинству оценить усилия, которые он прилагал, стараясь держать себя в руках. Джессика уже убедилась, что по характеру Рафаэль был человеком страстным, глубоко чувственным, и все же в эти тяжелые для нее минуты он ни разу не заявил свои права на ее время или внимание. Подобная самоотверженность глубоко тронула Джессику, и ей даже захотелось как-то выразить ему свою благодарность за его заботу и сострадание, но она не посмела. И главным, что мешало ей, были назойливые мысли о том, что здоровье Клода Фрейзера, возможно, волнует Рафаэля не меньше, чем ее — хотя и в силу причин совершенно иного свойства.