Тигрица
Шрифт:
— Что?
— Так, ничего особенного. — Ник поднял голову и повернулся к ней. — Идем в дом, — сказал он. — Собственно говоря, я специально шел за тобой
— адвокат собирается огласить завещание.
— Ты шутишь! — воскликнула Джессика, не веря собственным ушам.
— Нет.
— Но почему?.. Ведь деда едва-едва успели похоронить. Неужели у него не хватает такта, чтобы не спешить с формальностями?
— По правде говоря, я думаю, что это твоя тетка Зоя мутит воду. По-моему, она еще вчера обо всем договорилась с адвокатом. Впрочем, Геберт говорит, что он все равно хотел собрать вас вместе, пока вы не разъехались
— Ну прямо как в кино! — едко заметила Джессика. Сама она думала, что все будет так, как предполагала накануне Арлетта. Согласно ее плану она и Джессика должны были отправиться к адвокату в контору только в конце будущей недели, чтобы спокойно, без помех обсудить с ним последнюю волю покойного. Меньше всего Джессике хотелось, чтобы завещание деда было оглашено сегодня, в присутствии всех заинтересованных лиц, ибо она предвидела, что за этим неизбежно начнутся трения и взаимные упреки, которые вполне могут кончиться крупным семейным скандалом.
— Держись, Джесс, — подбодрил ее Ник, сверкнув зубами. — Закон штата Луизиана предельно точен и сух, когда речь идет о завещании. Как ты думаешь, будет очень жарко?
Джессика не ответила. Ник и сам понимал, что без обид дело не обойдется.
Энсон Геберт ничем не напоминал сухого и чопорного служителя закона. Он был лыс, круглолиц и полон и постоянно вытирал потное лицо смятым носовым платком. Джессика знала, что по характеру он человек скорее мягкий и сердечный, что он любит вкусно поесть и питает слабость к утиной охоте. Кроме того, адвокат был примерным семьянином: пятеро его сыновей уже учились в университете штата, а он по-прежнему, не пропуская ни одной субботы, водил свою сорокапятилетнюю жену в дансинг или в кафе.
Его отношение к своим профессиональным обязанностям было весьма своеобразным. Для Энсона Геберта закон являлся святыней, но это не мешало ему трактовать его отдельные положения, сообразуясь с понятиями справедливости и — в редких случаях — со своими представлениями о дружбе. И хотя толстяк любил поговорить, более надежного человека в том, что касалось чужих секретов, трудно было себе представить. Все это позволяло ему, по его собственному признанию, крепко спать по ночам, не мучаясь угрызениями совести.
И все же сегодня Энсон Геберт нервничал, пожалуй, больше обычного. Дождавшись, пока все рассядутся вокруг длинного стола в гостиной, он достал конверт с завещанием и стал читать, и Джессика заметила, что листы бумаги дрожат в его руках. Да и речь адвоката была, против обыкновения, торопливой и невнятной, словно он торопился выложить все и покончить с этим неприятным делом до того, как кто-нибудь сообразит, что, собственно, он сказал.
Суть завещания, впрочем, была очевидна. Первая жена Клода Фрейзера Мария Тереза Фрейзер, урожденная Дьюколетт, должна была и дальше получать свое нынешнее содержание и прочие выплаты из специального попечительского фонда, учрежденного Клодом Фрейзером после развода. Вдова Клода Фрейзера, Мадлен Кимбол Фрейзер, получала пожизненное содержание из другого фонда, учрежденного ее покойным супругом незадолго до смерти. Выплаты могли быть прекращены только в случае, если она вторично выйдет замуж; при этом в завещании специально оговаривалось, что-упомянутая Мадлен Фрейзер не может претендовать ни на часть усадьбы, ни на долю в прочем движимом и недвижимом имуществе покойного.
Арлетте Фрейзер Мередит
Последняя треть акций, принадлежавших завещателю, передавалась, согласно его воле, сыну Луиса Фрейзера и Марии Терезы Дьюколетт Фрейзер, законно усыновленному покойным Клодом Фрейзером и получившему имя Николаса Фрейзера.
На этом адвокат закончил чтение и принялся торопливо запихивать бумаги обратно в конверт, а в гостиной установилась мертвая тишина. Ник, Ник тоже получил в наследство долю в «Голубой Чайке»! И он оказался сыном Мими Тесс и Луиса Фрейзера. Поскольку последний был мужем Зои и отцом Кейла, это означало, что Ник и Кейл — сводные братья по отцу. Кроме того, Ник и Арлетта тоже были сводными по матери, и, следовательно, Ник приходился Джессике дядей. Как только Джессика поняла это, она потрясенно вдохнула воздух, да так и замерла с открытым ртом, позабыв выдохнуть.
Внезапно Зоя пронзительно вскрикнула откинулась на спинку кресла, прижимая ладонь к своей полной груди. Ее глаза сверкали злобой, а лицо стало таким белым, словно она увидела привидение.
— Что за черт!.. — воскликнул Кейл и привстал, а Мадлен, сидевшая рядом с ним, покраснела и опустила глаза.
Джессика посмотрела на бабушку. Мими Тесс, бледная как полотно, забилась в самый дальний угол дивана и, часто моргая, мяла в руках платок. Неподалеку от нее Ник откинулся на спинку кресла, а его мрачное лицо и устремленный в сторону взгляд яснее ясного говорили, что он почти не удивлен — во всяком случае, не так сильно, как остальные.
Из всех присутствующих только Рафаэль казался спокойным, но Джессика чувствовала, что он предельно собран и внимательно следит за драматическим развитием событий.
— Я подозревала! — возопила Зоя, заламывая руки. — Я подозревала, но не могла знать наверняка, потому что никто мне ни слова не сказал, даже не намекнул. А почему? — Она обвела собрание взглядом, исполненным ненависти и злобы. — Да потому что вы все щадили непомерное самолюбие Клода! Он бы не выдержал, если бы кто-то узнал, что его драгоценная женушка напропалую гуляет с его собственным племянником, который на десять лет моложе его!
Мими Тесс негромко ахнула и прижала руки к лицу. Кейл бросил на нее быстрый взгляд и заговорил растерянным, срывающимся голосом:
— Я не верю этому! Никогда не поверю!
— А я — верю! — крикнула его мать. — Сердце мне давно подсказывало, что здесь дело нечисто. Я всегда знала, что мой муж погиб, потому что у него хватило смелости бежать с женой собственного дяди.
— Разве это Мими Тесс была с отцом, когда он погиб? — Кейл удивленно затряс головой. — Я всегда думал, что это была какая-то актрисочка.