«Тихая» Одесса
Шрифт:
Деникинцы бурно возмущались наглостью молдаванского биндюжника, клеймили его позором в одесских газетах. Но и только. На большее они не осмелились, решив до поры до времени не связываться с бандитами. А Мишка после этого случая возомнил себя революционером. Программу он избрал наиболее подходящую для себя: анархизм…
Седьмого февраля двадцатого года в Одессу пришла Красная Армия. Город навсегда стал советским. И уже через три дня чекисты вместе с красноармейцами устроили первую большую облаву на бандитов. Япончик сразу почувствовал, что на этот раз в Одессу пришла настоящая власть, с которой ему не совладать. Ее поддерживал народ, в том числе бедняцкое население
В эти дни к Япончику неожиданно явились представители матросского революционного комитета. Они коротко изложили свои требования. Послезавтра комитет устраивает благотворительный вечер с концертом и танцами в Матросском клубе, Весь сбор поступит в пользу сирот одесских матросов, погибших а боях за революцию. Но при нынешнем положении в Одессе вечер может сорваться: жители не решаются выходить из домов с наступлением темноты. Если концерт, в котором выступят знаменитые артисты, пройдет при пустом зале, в том будет вина Япончика, и комитет доведет это до сведения всех революционных матросов.
Угроза была нешуточная, но Япончик тем не менее чувствовал себя польщенным: как-никак это было признание его силы.
– Что ты мне доказываешь! – возмутился он. – Или я враг бедных сирот? У меня сердце разрывается слушать таких глупостей! Передай комитету, пусть положатся на меня!
В тот же день на улицах были расклеены объявления, напечатанные крупным шрифтом. Они гласили:
«В Матросском клубе состоится интересный вечер с артистами!
Сбор в пользу сирот!
Все на концерт!
Порядок обеспечен! Грабежей в городе не будет до двух часов ночи!»
И стояла подпись: «Михаил Винницкий».
Впервые за много лет одесситы безопасно гуляли вечером. Люди Япончика патрулировали по городу, охраняя порядок.
Но ровно в два часа те же патрули начали раздевать зазевавшихся горожан.
– Уже два часа, где дисциплина?! – возмущались они, вытряхивая из пальто какого-нибудь незадачливого гуляку.
ЧК и Особый отдел Красной Армии опубликовали совместное постановление: впредь налетчики, застигнутые на месте преступления, будут расстреливаться без суда и следствия. Никакой пощады бандитам, терроризирующим мирное население Одессы! …
Облавы на Слободке и Молдаванке убедили Япончика в том, что привольное бандитское житье кончилось. Советская власть оказалась таким орешком, который был ему явно не по зубам.
И Япончик решил с Советской властью не ссориться.
Однажды в кабинете начальника Особого отдела Красной Армии Фомина зазвонил телефон. Дежурный доложил, что два каких-то подозрительных типа требуют, чтобы их пропустили к высшему начальству. Один назвался Михаилом Япончиком.
– Вооружены? – спросил Фомин.
– Кажется, да.
– Отберите оружие и пропустите.
Япончик пришел с телохранителем – детиной саженного роста. Вожак молдаванских бандитов был одет необыкновенно скромно: в расшитую украинскую рубаху, в синие галифе из жандармской диагонали и хромовые сапоги.
– Привет! – развязно сказал он, поднимая руку, – Как поживаете?
Не дожидаясь приглашения, он опустился на табурет перед столом начальника и оглядел скромную обстановку кабинета.
– Фи! – оказал он и наморщил свое плоское лицо с коротким и будто расплющенным носом. – Разве не нашлось в Одессе пары хороших кресел и приличного дивана для такого солидного места? – Он покачал головой и с интересом уставился на начальника Особого отдела. – Вы и есть Фомин? – спросил он.
– Я и есть.
– А
– Не имею удовольствия.
– Я – Винницкий. Иногда меня еще называют Япончиком. Может быть, слышали? А это мой адъютант… – Япончик замялся. – Зовите его Жора Дуб, он не обидится.
Фомин выжидательно молчал, разглядывая посетителей и стуча карандашом по стопке бумаг. Лицо у него тоже было скуластое, твердое, монгольского типа, с редкой щетинкой на подбородке.
– Так вот, – продолжал Япончик, несколько сбитый с толку тем, что его имя, казалось, не произвело на Фомина никакого впечатления, – я имею к вам серьезный разговор. В последнее время вы стали очень грубо обращаться с моими людьми.
– С какими это «моими людьми»? – прищурился Фомин.
Япончик досадливо сдвинул брови:
– Товарищ Фомин, мы не дети! Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.
– Ну, допустим, – согласился Фомин – Дальше что?
– Вот я и говорю: вы очень грубо поступаете с моими людьми и коцаете [4] их где придется.
– Мы расстреливаем бандитов, – сказал Фомин, – Пока еще мало, недостаточно. Впредь будем расстреливать больше.
– Правильно! – Япончик хлопнул ладонью по столу. – Совершенно правильно делаете, товарищ Фомин! Это говорю вам я, Михаил Винницкий! Некоторые глупые люди думают, что я такой же, как они. Бессовестные враки! Спросите кого хотите, и вам скажут: Винницкий никогда не обижал бедняков! Винницкий всегда был за рабочий класс и подвергался страшным издевательствам в деникинской контрразведке! И я сказал своим людям: одно дело – грабить при белых и совсем другое дело – грабить при красных. Это две больших разницы! Я не бандит, чтоб вы знали! Я экс-про-при-атор! – запнувшись на трудном слове, объявил Япончик. – Революция для меня родная мать! И если теперь кто-нибудь возьмется за старое, тому я злейший враг, и пусть их бьет в самую душу чека и Особый отдел! Даю на то свое согласие!
4
Расстреливаете (жаргон)
– Покорнейше благодарим! – усмехнулся Фомин. Он все еще не мог понять, к чему клонит Япончик. – Обошлось бы и так как-нибудь.
Япончик «пропустил это замечание мимо ушей.
– И вот я имею до вас деловое предложение! – продолжал он. – До сих пор я боролся, сидя в Одессе. Теперь я хочу выйти на простор! Вы, вероятно, знаете, что под моим командованием (он так и сказал – «под моим командованием») тысячи человек. Если хотите, я могу сделать из них регулярное войско за Советскую власть! Что для этого надо? Ровным счетом пару пустяков! Одну бумажку, что я есть красный командир! Остальное я беру на себя. Вы получите боевой полк из отборных смельчаков! Оружие у меня есть, одежа у меня есть, авторитет у меня тоже есть. Дайте бумажку, и через неделю я выступлю на фронт громить белополяков! – Япончик припечатал кулак к столу и откинулся на табурете, победно глядя на Фомина.
– Та-ак… – протянул Фомин. – По-нят-но…
Неторопливо стуча карандашом по бумаге, он лихорадочно перебирал в уме все «за» и «против» Мишкиного предложения.
Обстановка в Одессе сильно разрядится, если Япончик выведет из нее бандитов Но удастся ли ему это? Станут ли они воевать? Народ ненадежный! …
К тому же выдать Япончику требуемый мандат – значит взять на себя ответственность за все его действия. Нелегкая задача!
Или все-таки рискнуть? Какой удивительный случай прибрать бандитов к рукам! …