"Тихая" Одесса
Шрифт:
Остановки делались чаще и короче. Пассажиры начали увязывать свое добро. Приближался Днестр — новая граница с боярской Румынией.
СТЕПНАЯ НОЧЕВКА
Как и в большинстве уездных городов, начинавшаяся от вокзала центральная улица Тирасполя была как бы стержнем, на который нанизывался весь город — белый, зеленый и пыльный. На привокзальной площади, где, между прочим, Алексей разглядел упомянутый в записке Инокентьева трактир «Днестр», раскинулся небольшой базарчик. Алексей купил
— Пригодится в дороге, — сказала она. — Есть тут один мужик, он нас довезет. Дядько Боровой.
Идти пришлось на край города. Мешок с «Ундервудом» изрядно оттянул Алексею плечо. Галина помахивала узелком и шагала легко, будто и не было бессонной ночи.
Дядько Боровой, лысый рыхлый мужик с круглыми, как у женщины, плечами, начал было отговаривать их:
— Ночью у степу застрянемо, дитки, краще, як развидняется. Уж завтра…
— Сегодня поедем, — твердо сказала Галина. — Заночуем на хуторе, я знаю где.
Боровой повздыхал, поворчал, но все-таки согласился.
Галина подошла к Алексею:
— Я схожу домой переодеться. Минут через сорок выедем.
Это было очень кстати. Отсутствием девушки следовало воспользоваться еще для одного немаловажного дела…
Заметив в стороне от конюшни «нужник, Алексей вошел в него, вытащил из мешка «Ундервуд», перевернул вверх дном и положил на колено. Сложная конструкция из колесиков и тонких металлических планок смутила его. Что здесь можно вывинтить так, чтобы все сразу не рассыпалось? С ходу, пожалуй, не разберешься! Перетрогав пальцами хрупкие коленчатые соединения планок, он решительно выломал и швырнул в выгребную яму какой-то стерженек, показавшийся ему достаточно «ответственным». Черт с ним! Не хватало еще своими руками доставить Нечипоренко машину для агитации против Советской власти!…
Галина вернулась раньше, чем обещала.
— Хозяйка где-то гуляет, в дом не попасть, — объяснила она. — Вы готовы?
Простившись с женой и с целым выводком детишек, Боровой отворил ворота, и они выехали.
Осталась позади зеленая окраина Тирасполя — Крепостная Слободка. Дорога некоторое время тянулась по-над Днестром. Широкая пустынная река была усыпана солнечным блеском. За рекой виднелись кое-где уютные хуторки, аисты на соломенных крышах. Там лежала захваченная боярской Румынией Бессарабия. По гребню длинного холма трусила цепочка всадников с карабинами за плечами.
— Сигуранца, — сказал Боровой, указывая на них кнутовищем.
— Казаки, — возразил Алексей.
На всадниках он разглядел фуражки с красными околышами и брюки с лампасами.
— Може, и казаки, — равнодушно согласился Боровой. — Люди кажуть, генерал Гулов сыдыть у Кишинева, и вийско в него все з наших, российских. Им румынский король полну волю дав.
Алексей мог своими глазами убедиться, что это действительно так. В какой-нибудь полуверсте
На первой же развилке дорог Боровой взял в сторону от Днестра.
— Берегом краше було б, да тут богато червоних прикордонников, — объяснил он.
Теперь они ехали горячей ковыльной степью среди сухих оврагов и опаленных солнцем косогоров. Крепкие низкорослые лошадки Борового тянули бойко, фургон отчаянно трясло, и было не до разговоров.
День заканчивался, когда они увидели с холма дерев-ню, в которой Галина рассчитывала переночевать.
Боровой натянул вожжи:
— Бачьте!…
Маленькая речушка, почти неприметная в голых плоских берегах, вычерчивала в степи причудливые узоры. Прилепившаяся к ней деревня была похожа на зеленый степной островок. Берега реки густо поросли кустарником, хаты утопали в зелени. Старые ивы с подмытыми корнями низко наклонялись к воде и, казалось, из последних сил удерживали на весу изогнутые узловатые стволы. Сбегая с холма, дорога прошивала деревню насквозь и терялась вдали среди степных (подъемов и впадин.
Из-за реки к деревне двигались какие-то люди. Их было человек пятьдесят. Пятеро ехали верхом, остальные темной рваной полосой растянулись по дороге. Сзади тащились телеги.
Алексей сразу понял, кто это. На всякий случай сказал:
— Пограничники, что ли?
— Може, да, а може, ни… — уклончиво отозвался Боровой и посмотрел на Галину.
Встав на колени на дно фургона, она через его голову разглядывала двигавшихся по проселку людей.
— Поворачивайте обратно! — сказала она Боровому. — Скорее, нас увидят!
— Дивчинко, то же ж…
— Поворачивайте!
Боровой повернул лошадей. Когда неизвестные люди скрылись из глаз, он проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Здаеться мени, то…
— Мало ли что вам «здаеться»! оборвала его Галина. — А если нет?
Боровой, подумав, слегка развел руками, как бы говоря: «Так-то оно, конечно, так…»
Посоветовавшись, решили ночевать в степи, а утром выяснить, что за людей они видели.
Боровой ворчал:
— Упреждав же, що не треба ихать, ночуй теперь у степи, наче вовк якысь…
Они свернули с проселочной дороги в неглубокий ярок. Боровой распряг и стреножил лошадей. Галина достала узелок с едой.
— Огонь запалить? — спросил Боровой.
— Не надо, еще заметят. Зачем тогда в степи оставались?
— Мени що, то для вас, молодых…
— О нас не пекитесь, дядько Боровой, — раздраженно сказала Галина, — не ваша забота.
Поужинав, улеглись спать. Галина — на фургоне, Боровой устроился под фургоном на мягкой войлочной попонке, Алексей лег в стороне, подстелив охапку сена.
Ночь наступила сразу, словно обрушилась на землю. Вспыхнули звезды, колеблясь в вышине, точно подвешенные на нитках. В теплом воздухе загустел запах чебреца.