Тихая охота
Шрифт:
– Парк! – завопил сын, увидев знакомую кованую ограду. – Парк! Рыбы!
Тадеуш потряс головой, спустил завозившуюся ношу на землю и велел:
– Посмотри, кто там сейчас гуляет. Подумай, будешь перекидываться или побегаешь на ногах.
Лютик помчался в парк, не слушая указаний, спотыкаясь и почти падая, вопя от восторга. Тадеуш прошел через гостеприимно распахнутые ворота – кованые створки крепились к мозаичным столбам – миновал огромный камень с табличкой «Здесь будет стоять памятник Юлиану Громоподобному от благодарных горожан». Памятник собирались ставить уже лет пятьдесят, если не семьдесят, но дело не двигалось дальше обсуждения эскизов и выбора материала. За время
Камень-на-Воде был уникальным парковым ландшафтом из четырех фонтанов-каскадов разного уровня, извилистых водных дорожек с цепью мостиков и огромных бетонных скульптур – мозаичных снаружи и полых внутри. Кита, золотую рыбку, осьминога и трех морских коньков соединяли ходы и лесенки – под и над фигурами. Щупальца осьминога вытягивались и образовывали мозаичный лабиринт, в центре которого стоял фонтан с крабами, плюющимися струйками воды. Летом детвора не только бегала по дорожкам, но и купалась, несмотря на таблички с запретами. Весной и осенью падение в воду могло грозить простудой, но это пугало только родителей, а не малышню, любившую парк во все времена года. В начале ноября, после Лесной ярмарки и Камулова Покрова, фонтаны выключали и спускали воду по желобам, готовя к зиме. Камень-на-Воде не пустовал никогда – фотографии на фоне заснеженного кита были в доме каждого уважающего себя чернотропца. У Тадеуша тоже были – Артур позвал его погулять по парку после регистрации брака и вручил фотоаппарат свидетелям, отщелкавшим с полсотни кадров.
Выйдя к фонтанам и лабиринту, он окинул взглядом немногочисленных посетителей. Будний день и подготовка к Лесной ярмарке сыграли свою роль – на лавочках сидели несколько бет с колясками и без, и один омега. По дорожкам металась троица волчат, два мелких медвежонка-барибала, бурый лисенок, ровесник Лютика, и кремовый постарше, лет десяти. Оборотни бегали на лапах, и Лютик пожелал присоединиться к общей возне – потянул Тадеуша к раздевалкам, одновременно снимая курточку.
– Айчо! – крикнул омега, сидевший на лавочке неподалеку от кита. – Ради Хлебодарного, осторожней! Я боюсь, что ты упадешь.
Кремовый лисенок тявкнул, и, не слушая увещеваний, шмыгнул в чрево кита, выбрался на широкую каменную спину, обмакнул нос в фонтанчик и исчез в тоннеле, начинавшемся в хвосте и выводившем на свет возле щупальца осьминога. Пока Тадеуш помогал Лютику раздеться, к тревожащемуся омеге присоединились двое альф: один в полевой военной форме, второй – в добротной темной одежде. Гражданский показался Тадеушу знакомым, но это могло быть и обманчивое впечатление – крупный русый оборотень, наверняка бурый на лапах. Таких в Лисогорской губернии пруд пруди, как будто где-то на конвейере штамповали.
Больший интерес вызвал тот, который был в форме. В первый момент Тадеуш принял его за старика – из-за скованности движений и седины. Присмотревшись, понял, что ошибся. Альфе было лет тридцать, седина сбивала с толку.
«Такое впечатление, что у него болят ноги – шагает с усилием, заставляя непослушное тело».
Альфы тут же прилипли к киту, подергали верхнюю губу и поковыряли мозаичные глаза.
– Вроде бы, все крепкое, – оповестил тот, что в форме, и с громким шипением встал на четвереньки, чтобы заглянуть в лаз, рассчитанный на оборотней.
Лютик, уже выбравший маршрут, добежал до кита, вспрыгнул альфе на спину, толкнул лапой в затылок и скрылся в чреве, повторяя путь кремового лисенка.
– Ой, – сказал альфа. – Блин. О, а тут здорово.
Слова отдались гулким эхом.
– Что там? – заинтересовался второй.
– Лампочки
– Слыш, давай или туда или сюда. Я тоже посмотреть хочу.
Кит был большим, в два человеческих роста, мелких зверят на лапах в чреве помещался с десяток, да и взрослые туда регулярно забирались. Но не на ногах – из-за высоты входа. Альф это не смутило. Первый пополз на четвереньках и скрылся в полой мозаичной фигуре, второй последовал его примеру. Омега на лавочке вздыхал и постукивал по дорожке массивной тростью. Тадеуш наблюдал за ними с умеренным любопытством. И альфы, и омега явно не были коренными горожанами – те бывали в чреве кита тысячу раз, если не больше, и внутренним интерьером скульптуры не интересовались.
Через некоторое время из лаза на спине кита высунулась седая голова. Альфа долго возился и пыхтел, а потом оповестил весь парк:
– Не, тут не вылезу. Плечи не проходят.
– Валериан, вы застряли? – вежливо спросил омега с тростью.
– Не очень, – подумав, сообщил альфа. – Сейчас выберусь. Мне Брант мешает, я на него все время наступаю.
Тадеуш усмехнулся. Голова повертелась и встретилась с ним взглядом. Альфа, несмотря на свое комичное положение, проявил хищную натуру: прищурился, вызывая у Тадеуша невольную дрожь, тут же улыбнулся – лукаво, маскируя заигрывание.
«Какой шустрый. Не знает, что одинокие омеги, желающие с кем-нибудь познакомиться, в этот парк среди бела дня не приходят? Или, наоборот, ищет сговорчивого женатика, которому опостылел законный муж, чтобы согрешить под Камуловым Покровом?»
Голова исчезла – альфа спустился в чрево кита. Тадеуш коснулся куртки Лютика, лежавшей на коленях, и замер в ожидании продолжения.
Глава 3. Валериан. Отъезд
Анджей как в воду глядел! В час ночи муж их выгнал.
Начинали пристойно – Валериан купил не только пиво, еще торт-мороженое, пакет копченых куриных крыльев и огромного сушеного леща. Сели во дворе, в беседке, оплетенной пунцовым диким виноградом. Получили от мужа Анджея миску жареных баклажанов с чесноком и вареную картошку, чинно выпили пол-ящика пива и поиграли с мелким в лото. Потом мелкий отправился спать, пиво надоело и они заполировали его рябиновой настойкой. Настойка добавила энтузиазма, на кухне нашлись остатки медовухи, немного прогоркшей, но с пивом за милую душу пошло.
Выгнали их за вопли и хоровое пение. Муж Анджея выставил ультиматум: «Или вы затыкаетесь, или валите на все четыре стороны, чтобы я вас не видел». Позже они пытались вспомнить, кто из них предложил поехать в кабак, но так и не вспомнили. До заведения средней паршивости дошли пешком – в приличный ресторан, куда доставило такси, их почему-то не пустили. Заказали медовуху и горячее. В ожидании Анджей придремал, а Валериан познакомился с омегами за соседним столиком. Все было хорошо, пока Валериану не предложили купить старинные золотые монеты – недорого, в полцены, клад, найденный на чердаке в доме дедушки. Пришлось будить Анджея, который быстро просек ситуацию и обрадовался.
Просидели еще пару часов – Анджей несколько раз отходил от столика, перезванивался с коллегами, встречал опергруппу. Сбытчика медных монет арестовали в туалете, сразу после того, как он забрал деньги у Валериана. И это, к сожалению, было только началом очередной серии приключений, потому что после задержания все дружно отправились давать показания и писать протоколы.
Домой Валериан добрался около семи утра, помешав отцу спокойно собираться в часовню. Тот, унюхав перегар, демонстративно поморщился, рассказ о мошенниках слушать не пожелал – кажется, не поверил – и, уходя, сообщил: