Тихая охота

Тарьянова Яна

– В дни ярмарки наш отряд и полицейский гарнизон усиливают Лисогорским ОМОНом. Обычная рабочая обстановка, за время моей службы не было никаких масштабных ЧП. Но, разумеется, ночью по темным переулкам гулять не посоветую.

– Обойдусь без темных переулков, – улыбнулся Элверд. – Мы с Айкеном побродим по парку и городу в светлое время суток, поглазеем на панно, чаши и порожки. Сходим на фестиваль каштанов, купим мёд, паштеты и ликеры. Мои отцы заказывают на Лесной ярмарке соленые и маринованные грибы, их привозят в бочонках. Один и тот же поставщик, хорошее качество, заранее оговоренный ассортимент. А вот грибные ликеры, до которых отцы большие охотники, по предзаказу не купишь. Во-первых, их очень мало – при довольно высоком спросе. Во-вторых, изготовители,

у которых родители покупали ликеры – маленькое семейное предприятие, отец и сын – скончались четыре года назад. Автомобильная катастрофа. Производство и рецепты унаследовал супруг сына. В первый год продаж не было, мой отец купил маленькую партию у незнакомого изготовителя и был разочарован – другие добавки, другой вкус, слишком много сахара. Позже, к его немалой радости, Тадеуш возобновил производство. Но от него невозможно добиться обещания поставок. Он не желает связывать себя долгосрочными обязательствами, неохотно отвечает на письма. В принципе, я его понимаю. Зачем совершать лишние движения? Все, что он привозит на ярмарку, моментально раскупают.

Валериан еще раз прокрутил в голове сказанные слова, пытаясь понять – Элверд что, собрался ехать вдвоем с пасынком? Без Бранта? «Мы с Айкеном…»

«Как бы задать прямой вопрос? И как, не обижая, объяснить, что «безопасно» для поездки с крепким отцом семейства во главе, и для поездки омеги, калеки, с маленьким ребенком – два совершенно разных понятия. И что мои слова относились к первому варианту».

– Когда нас приглашали на практику, то постоянно повторяли, что в Чернотропе, особенно на Лесной ярмарке, не бывает терактов, – Элверд отодвинул пустую тарелку. – Я до сих пор не понял, почему. Почему в Лисогорске, Усть-Белянске, Буклине и других городах взрывают, а там – нет?

– Потому что половина грибной выручки идет в карманы «лесным братьям», – объяснил Валериан. – В Чернотропе торгуют их беты и омеги. Сытая зима, закупка оружия и взрывчатки на Медовике – все это обеспечивается ярмаркой. Поэтому они и людей привечают, позволяют им покупать грибы, паштеты и баловство типа ликеров. Им нужны деньги. Если не заходить в «красную» половину города, в дни ярмарки там как у Хлебодарного за пазухой. Но это если вы едете…

– Это хорошо, – перебил Элверд, не дав ему досказать «вместе с мужем». – Хочу сводить Айкена к маслозаводу. Там, на торце административного корпуса, панно «Подсолнухи». Кремовый лисенок, которого гладит Хлебодарный, похож на Айкена и моих сыновей. А рядом, на тупиковом пути, стоит теплоэлектровоз, который планируют сделать железнодорожным памятником-близнецом Лисогорскому «Дракону». «Дракон» и «Ласточка», два неофициальных названия…

– Нет, – проглотив кусок мяса, сказал Брант. – На Масляк не надо. Рядом общаги, туда кого только на ночевку не заносит. Плохой район.

Валериан был с ним полностью согласен. На Масляк хромому омеге с ребенком – богатенькому омеге, чистенькому и не умеющему за себя постоять – лучше было не соваться. Тепловоз он вспомнил – да, ржавеет возле маслозавода. В принципе, на экскурсию сходить можно. С альфой, который рыкнет и отошьет неуместно любопытствующих.

Он взвесил «за» и «против», и, все-таки, решил задать прямой вопрос и озвучить свое мнение. Чтобы не получилось, что он из-за недопонимания поощряет Элверда гулять с ребенком по Чернотропу.

– Тепловоз помню, а вот панно – увы, – признался он. – Никогда не обращал внимания. Ваш супруг прав. У этого заводского района дурная слава. Возле проходной и административного корпуса, в принципе, погулять можно. Подъехать на такси, попросить, чтобы подождали. Среди бела дня к вам никто не прицепится. Брант не из тех, к кому шпана полезет и попросит закурить. Его рост и ширина плеч желание курить отшибают.

Элверд усмехнулся:

– Забавно. Нашему сближению поспособствовало именно то, что шпана попросила у него закурить, и он подрался возле Дома Культуры железнодорожников. Но это неважно. Мы поедем вдвоем. Я и Айкен. У Бранта сейчас много работы, он не может взять отпуск.

Труженик вагонного депо заметно помрачнел – хмуриться

он начал еще на рассказе о покупке ликеров, а сейчас окутался грозовой тучей недовольства. Валериан поймал взгляд отца, понял, что лучше глубже не копать – незачем встревать в чужие семейные дела – и бодро сказал:

– Ну а я доберусь на простом поезде, без ретро. Завтра схожу на кладбище к папе, потом созвонюсь с бывшим однокурсником – он здесь в городском отделении полиции работает. Посидим, поболтаем, выпьем по кружечке пивка, и можно будет отбывать в Чернотроп. Возможно, мы с вами там увидимся – город не очень большой, все постоянно сталкиваются в центре.

– Я думал, вы поживете у отца хотя бы на пару недель, – удивился Элверд.

– Не получится, – приврал Валериан. – Служба.

– Тогда, если хотите, можете поехать с нами. Верхние полки свободны.

– Нет, – негромко, но веско сказал Брант. – С чужим альфой в купе ты не поедешь.

Валериан чуть не подавился кусочком баранины. Серьезно? Что за деревенские предрассудки? Как бы медленно ни ехал этот ретро-поезд, все равно дорога займет не больше суток. В купе будет десятилетний мальчишка, при котором сложно согрешить, даже если захочется. Лучше бы Брант своей тупой башкой о ярмарке подумал. О том, что его муж выглядит домашним и слабым. Всем своим видом приглашает, чтобы к нему подошли и попросили закурить.

– Тогда я закажу второе купе, – нахмурился Элверд. – Или найду Валериану свободное место в другом. Завтра позвоню…

Отец прервал описание планов просьбой:

– Не торопитесь, Эльд. Я надеюсь, что мне удастся уговорить Валерека задержаться еще на несколько дней.

– Ага, – подхватил Валериан. – Вообще-то я не знаю, когда Анджей сможет со мной встретиться. У него могут быть неотложные дела. Тогда точно придется задержаться.

В итоге они распрощались, так и не попив чаю на балконе – отец вспомнил, что ему надо постирать накидку и полотенца, засобирался, не слушая уговоры. Валериан отказался от половины пирога, сообщив Элверду, что у них есть печенье, и отбыл домой с облегчением – понимал, что на чаепитии бы не удержался и объяснил Бранту, что тот во многом неправ.

С отцом Валериан заговорил, когда белье уже болталось на веревках, а чай с шиповником настаивался в заварочном чайнике.

– Брант странный, – заявил он. – Абсолютно неуместное заявление. То ли он пытался оскорбить Элверда недоверием, то ли до сих пор не избавился от хуторской дремучести.

– Это было… – отец замялся, пытаясь подобрать слово. – Это было для него нехарактерно. Думаю, он немного разозлился из-за того, что вы с Элвердом слишком легко нашли общий язык. Обычно Эльд ни с кем не общается. Разговаривает, но это ограничивается словами «здравствуйте» и «спасибо», обменом мнений о погоде. Здесь живут люди и оборотни, которые не могут по достоинству оценить тему диплома, от которой ему пришлось отказаться. Брант к этому привык. Он тоже не может оценить, и в этом окружении чувствует себя в безопасности. И вдруг – ты. Вы не флиртовали, но понимали друг друга с полуслова. Это было заметно. Неудивительно, что Брант так себя повел.

«Я еще и документы у него перед этим проверил», – подумал Валериан, а вслух сказал:

– Клянусь, это больше не повторится. Если увижу Элверда, перейду на другую сторону. Не волнуйся, пап. Я тут не задержусь. Завтра позвоню Розальскому. Если он будет сильно занят, значит, не попьем пива. Сяду в электричку и – ту-ту в Чернотроп.

Отец покачал головой и достал чашки, чтобы налить чай. Остаток вечера прошел в приятных разговорах, сон ничего не омрачило, и на следующий день Валериан приступил к выполнению намеченного плана. Он сходил на кладбище – недалеко, даже ехать не надо – выполол осенние сорняки на могиле папы, отполировал крест в круге из двух пшеничных снопов, знак того, что папу любили и люди и оборотни. После уборки Валериан разорвал на кусочки тонкий пирожок с картошкой и разложил на холмике – для птиц, которые склюют угощение и расскажут об этом папе на небесных полях. Передадут, что его не забывают ни сын, ни муж. Приходят, разговаривают, убирают.