Тихая охота
Шрифт:
Алёха покачал головой.
– Подожди ещё пару часов, – сказал он. – Расскажу. Допил чай?
– Да, – недовольно буркнул Тимур.
Поднявшись, Алёха покрутил головой. Они сидели на небольшой полянке берега речки, трава тут росла низкая, жёсткая. Дальше шли заросли крушины, торчали кусты ивы. За ними дружно встали небольшие ёлочки.
– Да, идёт за нами, – подёргал плечами Алёха. – Надо посмотреть, кто это. Давай, иди сюда. Сейчас следы затрём и вон туда укроемся, – он показал вниз по течению речки, где густо топырились кусты ольхи. – Прошу тебя, ничего не говори, чтобы не увидел и чтобы не случилось. Ощущаю беду какую-то. Очень неприятно.
– Ну прямо
Но напарника послушался. Тот оторвал ещё одну пуговицу с куртки, треугольную, с двумя дырочками. Попросил Тимура по очереди согнуть ноги в коленях и почеркал на подошвах его берц. Затем провёл пуговицей ему по штанам и куртке. Оглядел и покачал головой, бурча, что сойдёт. А потом попросил Тимура также почиркать пуговкой по его обуви и одежде. Взял её и начал трогать камни на берегу, деревья и кусты. Отойдя метров десять, чуть подтолкнул Тимура в сторону зарослей ольхи. В кустах оказался огромный валун, на него и залезли. Притаились.
Облокотившись на каменный бугорок, Тимур сидел и посматривал по сторонам. Он никак не мог понять, что тащило его за странным Алёхой. Скорее всего, это был страх неизвестного, родившийся ночью, когда рядом ползали неведомые существа. Но ведь и Алёха тоже не пойми кто, хотя ведёт себя нормально. Правда, видения у него какие-то. А может, он и в самом деле чует кого-то.
Вздохнув, Тимур грустно посмотрел на речку, что жене говорить, машина где? Ну попал он, конечно. Шум бурлящей на перекатах воды потихоньку начал пробиваться сквозь печальные мысли и вдруг Тимур услышал всё, что происходит рядом. В городе такого не бывает. Так происходит только в лесу. Кипела в речке быстрая вода, порой донося до Тимура плеск коротких волн, шуршали о своём мягкие листья ольхи, чуть поодаль защебетала и сразу же замолкла лесная птаха. Загудел и на миг показался среди редких фиолетовых бутонов невысоких бодяков и розовых соцветий очитков, росших на берегу, серьёзный толстячок шмель. Стараясь не спугнуть, не отогнать от себя лесные звуки, Тимур чуть повернул голову, посмотрев на место, где они пили чай. Там как раз от лёгкой волны холода, прилетевшего с речки, вдруг обвалилась кучка пепла и серым облачком легла она на одинокий стебель ятрышника, уже сбросившего свои пятнистые колокольчики на зелёные мхи. Тимуру почудилось или взаправду он услыхал, как шуршит пепел, оседая на траву.
Однако тут вдруг звуки все пропали. Стало так тихо, что зазвенела шипящая тишина в ушах. Но и она сгинула. Тимур услышал свистящее дыхание, шорох неровных шагов и на тропку, где полчаса назад они шли с Алёхой, из полутьмы ельника выскользнул человек. В куртке с множеством карманов, в серых штанах и берцах жёсткой кожи, он шёл, опустив лицо к земле и глубоко втягивал ноздрями воздух. Ссутулившись, этот человек порой останавливался и трогал пальцами тропу. Но шагал он быстро, даже скользил: было в его ходьбе что-то от легендарной волчьей походки лесных бойцов севера. Оказавшись у чайного места, человек замер и наклонился над пеплом. Затем, помахивая ладонью над травой, подошёл к речке. Тимур чуть дёрнулся; человек стоял там, где ещё недавно он брал воду в котелок. Но тут же рядом показалось лицо Алёхи.
– Не шевелись и молчи, – прочёл Тимур на его губах. На щеках Алёхи ползли слёзы.
Человек у речки прошёлся вверх-вниз по берегу, после вернулся на кострище и начал по спирали, не спеша, наматывать круги. Очевидно, он искал следы Алёхи и Тимура. Но отойдя от кострища на пару метров, он их потерял. Постояв минуту в странной позе – перекосившись
Судя по всему, человек испытывал некие затруднения в своём занятии. Он раза три прошёлся по тропе от леса до кострища и берега, дважды начинал ходить по спирали и замирал. Наконец, подойдя к паре ёлочек, человек упал на землю и мгновенно верхняя его часть, примерно до груди, исчезла, как всосавшись в почву. Тимур скосил глаза на Алёху. Напарник глядел, выпучив глаза. Очевидно, ему тоже происходящее было в диковинку. А человек погружался всё глубже и вдруг, когда земля поглотила его до пояса, он взлетел, будто резко выкинутый и упал на спину. Тимур почувствовал, что и у него глаза полезли наружу. На том месте, где только что разверзалась земля, никакой ямы не было. А человек, шустро вскочивший на ноги, бросился резво бежать к речке. Не сбавляя темпа, он, пару раз провалившись по грудь, перешёл по дну на другой берег и с шумом, ломая ветки и не разбирая пути, исчез в лесу.
Через минуту защебетали птицы и серьёзный шмель вновь закружил у августовских цветов; речка зашумела ещё бурливее, вроде как пытаясь поскорее унести воспоминания о ищущем человеке.
– Это Серёга был, – негромко сказал Алёха. – Был Серёга, а стал.. Странно, почему я его засканить не мог. Ещё одна загадка. Эх, Серёга!
– Кто он стал? – машинально уточнил Тимур.
– Зомбак, – криво усмехнулся Алёха. – Необычное, свежее, абсолютно свежее определение. Эх, Серёга, дружище, – он вытер под носом и глянул на Тимура: – Остался бы ты там ночевать, такой же бы сейчас по лесу бегал. Ладно, пошли.
Не возвращаясь на тропу, они ушли от стоянки берегом речки. Иногда прибрежные кусты были столь густы, что приходилось идти по воде, порой уходя по колено – ноги при этом мёрзли ужасно. Тимур попросил остановиться, чтоб согреться у костра. Мёрзли не только ноги; холод от ледяной воды окутывал всё тело стужей ледников, с чьих никогда не тающих полей текли речки Северного Урала.
– Потерпи немного, – запыханно говорил Алёха.
Выйдя на полянку, заросшую мелкой травой, он прислушался, головой покрутил.
– Вроде спокойно везде, – Алёха вдруг подошёл к берегу и наклонившись чуток, поглядел в сторону, откуда пришли. Замёрзшему Тимуру было всё равно. Он уже не хотел есть, не хотел пить, не хотел узнать про Серёгу и кто такие зомбаки, хотелось тепла и сухой постели.
– Ладно, погнали! – Алёха дёрнул Тимура за рукав. – Набирай ход, политолог!
Они нырнули в осинник, вечно шуршащий неумолкающей листвой. За ним обнаружилась узенькая тропка – трава на ней была чуть пониже, чем рядом. Осинник перешёл в каменистый пустырь, кое-где подёрнутый мхом. Алёха всё наращивал ход и вдруг Тимур понял, что ему жарко. Сырые ноги чудесным образом разогрелись, от него шёл пар, и даже куртку пришлось расстегнуть на груди, чтоб не запариться.
Тропинка потянулась вверх, на пологом склоне начали попадаться невысокие лиственницы. Выйдя на плоскогорье, Алёха чуть притормозил, ещё раз просканировал что смог и они быстрым шагом помчались дальше.
– Не останавливаемся больше! – крикнул Алёха. – А то продует, застудимся. Давай, давай, шире шаг, но аккуратней!
Лиственницы остались позади, широкие поляны, заросшие мятликом, чьи метёлки уже засохли и почти осыпались, как-то быстро исчезли и началась тайга. Ёлки и пихты, сразу высокие, угрюмые: вбежав в их прохладную тень, ходоки моментально стали замерзать.