Тихая провинция (Маятник мести)

Сартинов Евгений Петрович

Сыграл свою роль и Спирин. На следующий день после рандеву с Нечаем он собрал совещание по вопросам правопорядка и обрушился на начальника милиции.

– Мы работаем, - попробовал возразить Малофеев.

– Плохо работаете, - перебил его Виктор. Все, даже знавшие его как облупленного, Макеев и Южаков, вытаращили глаза. Таким они Спирина еще ни разу не видели.
– Сколько раскрыто убийств?

– Одно, - опустил голову подполковник.

– Из восьми?

– Да.

– И это в нашем-то городе, где, как я знаю, чихнуть нельзя, чтобы не услышали на

другом конце. Вчера я прошелся по центральному рынку, меня еще плохо знают в лицо, послушал что говорит народ. И знаете, что он говорит?

Виктор, до этого нервно вышагивающий вдоль стола, остановился напротив милиционера и обратился прямо к нему.

– Народ говорит, только об этих трупах и о том, что страшно ходить по улицам даже днем.

Чуть успокоившись, он сел на свое место во главе стола и уже ровным голосом спросил:

– Кто такой Сорый?

– Есть такой рецидивист, фамилия Сыроквашин, под нашим надзором, припомнил подполковник.

– Даже под вашим надзором!
– восхищенно воскликнул Спирин и взмахнул руками от возмущения.
– А вот две бабки, торговавшие семечками, уверяли третью, что именно он убил ту женщину в лесопосадке и пацана! Кто у вас заведует УГРо?

– Майор Шавло.

– Плохо работает. Надо задействовать агентуру и участковых.

– Хорошо, - со вздохом согласился Малофеев, - мы его заменим. У меня давно вызывал сомнение стиль его работы. Сидел бы у себя в паспортном столе, так нет...

Закрыв совещание, Спирин остановил городского прокурора.

– Валериан Михайлович, задержитесь на минутку.

Сундеев, рослый, красивый мужчина с аккуратной бородкой клинышком и

умными, спокойными глазами, уже поднявшийся с места, снова опустился на свой стул. Дождавшись пока все уйдут, Виктор обратился к нему с несколько неожидан ным вопросом:

– Валериан Михайлович, скажите, можно что-нибудь сделать для избежания огласки по делу убийства Гринева?

– Вы имеете в виду суд?
– спросил прокурор глубоким, хорошо поставленным голосом.

– Да. Анатолию Петровичу уже все равно, а вот семья...

Сундеев кивнул головой в знак согласия.

– Можно провести суд в областном центре и сделать его закрытым.

– Такое возможно?

– Конечно. Нам, чаще всего не доверяют такие сложные процессы.

– Когда он примерно состоится?
– как можно более безразлично спросил Виктор.

– Пока не могу сказать даже примерно. Дело не закрыто, много неясного во всей этой истории.

– Вот как?
– удивился Спирин.
– А я думал, что все и так понятно.

– Нет, загадки есть. Неизвестно, кто звонил Ремизову, непонятно, каким образом звонили из домика, телефон находился в соседней комнате, куда девались еще два пистолета, похищенных из воинской части? Да и подозреваемый упорно отрицает свою вину.

– Но его же застали на месте преступления, какие могут быть вопросы?
– возмутился мэр.
– А кто ведет следствие?

– Шелехов.

– Это сын директора элеватора?
– припомнил Спирин.

– Да, он.

– Но он только в прошлом

году кончил институт! У вас что никого нет поопытней?

– Сейчас время такое, отпуска, - немного смутился прокурор.

– Но и мэра города у нас не каждый день убивают, - резонно заметил Виктор.

– Тоже верно, - согласился Сундеев.
– Собственно, мы и отдали это дело Шелехову потому, что оно казалось таким простым. Хорошо, я поручу это дело Годованюку, он как раз вчера вышел из отпуска.

– Кому-кому?
– удивленно поднял брови Спирин.

– Следователю Годованюку. Он у нас самый опытный на данный момент.

При этих словах Спирину показалось, что прокурор как-то поморщился,

но к чему относился скепсис судейского чиновника Виктор не понял.

– Постарайтесь, Валериан Михайлович, - Спирин поднялся с места и, уже пожимая на прощание руку прокурора, попросил: - Вы уж возьмите это дело под свой контроль, для нас это вопрос чести.

Проводив прокурора, Спирин сел за стол и подумал, что опять прийдется

звонить Нечаеву.

ГЛАВА 13

В следственном изоляторе Ремизов находился вторую неделю, но порой ему казалось, что прошел целый век. За это время он пережил крайние состояния души: ненависть и апатию, боль и ярость. Но большую часть времени его душу снедала неутихающая тоска. Все-таки Ленку он по-настоящему любил. Знал, что она не ангел, но любил.

Особенно часто Алексей вспоминал, как они познакомились. Каждую субботу в их училище устраивались танцевальные вечера. Обычно на них приходили девушки, уже потерявшие надежду выйти замуж, в народе это так и звалось: последний девичий шанс. Но Лена действительно была красивой: высокая, длинноногая, с лицом, словно выписанным излишне старательным художником. Огромные голубые глаза, небольшой, чуть вздернутый носик, красивый, чувственный рот и фарфоровая кожа лица.

Она застыл на пороге зала, поправляя длинные белокурые волосы, завитые крупной волной, на ней было белое вечернее платье на тонких бретельках, оставляющее открытыми плечи, и казалось, что невидимый ветер чуть колышет ее изящную фигуру. Ремизов услышал за своей спиной восхищенные возгласы сразу двоих своих однокурсников.

– Вот это да!

– Сейчас я к ней подкачу!

– Цыц, салаги!
– бросил через плечо Алексей и на ватных ногах двинулся к незнакомке.

– Можно вас пригласить на вальс?
– спросил он, склоняя в поклоне свою круглую голову. Та окинула взглядом его мощную фигуру и, улыбнувшись, протянула руку.

– Ну что ж, попробуйте.

Тот вечер он провел как в угаре. Танцевал с Ленкой один танец за другим, непрерывно шутил, она постоянно смеялась. Лешка всегда считался душой компании, но в тот раз он превзошел самого себя. Пару раз и другие курсанты пробовали пригласить красавицу на танец, но Ремизов сжимал за спиной девушки свой невероятных размеров кулак, и претенденты деликатно меняли свой курс. Еще бы, Алексей считался самым мощным парнем в училище, и если бы не досадная травма головы еще в детские годы, то он бы пошел по стопам отца, в десант.