Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет

Чванов Владимир Ф.

– Ирина Григорьевна, у вас пытались похитить сумку. Я понимаю – это неприятно. Но скажите, сколько у вас при себе было денег?

– О чем вы говорите! Мне не двадцать лет! – Ее лицо выразило обиду. Голос неожиданно повысился, голова нервно вскинулась, щеки покрылись румянцем. – Вы, кажется, берете мои слова под сомнение? Вы оскорбляете меня! Если я говорю ложь…

– Не обижайтесь, пожалуйста. И все–таки сколько у вас при себе было денег? – Солдатов уже наверняка знал, что его догадка подтвердится.

–

Мне нечего вам больше сказать. – И через секунду, уже вполголоса как бы для себя: – А что изменил бы мой ответ? Разве это преступление, купила я норку или только хотела ее купить? – В ее словах промелькнуло сомнение. Она нарочито засмеялась. – Почему вы на меня так смотрите?

– Я должен знать правду.

– Не понимаю! В конце концов вам–то что до содержимого моих карманов? Какая разница: были у меня с собой деньги или они лежали дома, в сберкассе? Какое отношение это имеет к делу? – спросила она возмущенно.

– Это важно для дела, Ирина Григорьевна. Не хотите отвечать, придется выяснить у мужа.

– Боже мой! – Она опять коснулась кончиками пальцев висков. – Боже мой! Вот уж мастера из мухи слона делать!

У мужа! – Она ужаснулась от такого предположения. – Вы хотите меня с ним поссорить? Это тоже входит в обязанности милиции?

– Нет, это не входит, – серьезно ответил Солдатов.

Телефонный звонок прервал разговор и дал возможность Ирине Григорьевне прийти в себя. Через минуту–другую она заговорила спокойнее:

– Не сердитесь на меня! Я скажу вам правду. Вы верите мне?

– Верю.

– Благодарю вас… Мне нечего скрывать. У меня есть дурацкая привычка… Увижу красивую вещь – обязательно должна примерить, в руках подержать. Недавно в ювелирном увидела серьги. Красивые, но цена сумасшедшая. Не удержалась. Минут двадцать примеряла. Даже директор магазина заволновался. А сегодня… увидела эту шубу. Очень элегантная. Дрогнуло сердце, надела – чудо! Рыжеватый цвет мне очень к лицу…

– Вам больше подходит коричневый, – заметила Захарова, – я рыжеватой норки не встречала.

– Правда? – Ирина Григорьевна тепло посмотрела на старшего следователя. – Продавщицы были крайне любезны, полчаса провозились со мной… Неудобно было вот так уходить. Я сказала им, что не хватает пятисот рублей. Попросила выписать чек и шубу отложить на час. Думайте что хотите, но от этой шубы можно с ума сойти! Вы не сердитесь на меня?

– Нет, Ирина Григорьевна, – мягко ответил Солдатов и не мог сдержать улыбки. – Но во всем, что произошло, есть и ваша вина. Примеряя дорогую шубу, вы, можно так сказать, спровоцировали преступление. Искушение деньгами. Большие деньги – большое искушение, особенно для определенной категории людей.

– Я, кажется, начинаю понимать, – в ее голосе звучали удивление и досада. – А мне за это ничего не будет?

– Сколько у вас было

денег? – спросила Захарова.

– Рублей пять, – смутилась женщина. – Хотя нет, шесть. Две трешки.

ГЛАВА 6

Войдя в соседний кабинет, Солдатов сразу заметил оплошность своих сотрудников. Шахов и парень в коричневой куртке под замшу сидели рядом и шептались. Инспектор Тибиркин поглядывал на задержанных и был доволен, что они ведут себя пристойно. Солдатов понял: опытный Шахов уже научил приятеля, как себя вести на допросе, в чем признаться, от чего отказаться.

«Ну Тибиркин! Ну простак! – ругнулся про себя Солдатов и почувствовал, как запылало его лицо. – Неужели таких вещей не понимает, что рассадить надо было. По одному же делу проходят…»

– Здравствуйте, товарищ начальник! – складный и симпатичный Шахов быстро встал и с подчеркнутым уважением посмотрел на Солдатова. – Меня вот с этим молодым человеком ваши милиционеры на «газике» доставили. Не думали, что в свидетели попаду, – его сухое, чуть скуластое лицо тронула улыбка. – Кем, кем, а свидетелем еще не бывал. Непривычно.

– Обвиняемым быть привычней? – усмехнулся Солдатов.

– Это теперь не для меня. Я давно завязал, товарищ начальник.

– Рад за вас. А вы кто такой? – обратился Солдатов к парню в куртке.

– А вы кто такой? – парень вызывающе развалился на стуле.

– Ну–ка встаньте! – неожиданно громко потребовал Тибиркин. – Встаньте как полагается!

– Я дрессированный, что ли? – Парень нехотя поднялся, вынул руки из карманов, начал поправлять сбившийся на сторону широкий шарф. – Постою, я здоровый…

Солдатов подошел поближе, внимательно взглянул ему в глаза. Вызывающая медлительность и грубоватость парня не что иное, как поза, стремление доказать, что он спокоен и все происходящее для него нипочем.

– Не фасоньте, Мартынов, – мрачно проговорил Тибиркин, тоже, видно, правильно оценив поведение парня.

– Где работаете? – спросил Солдатов.

– Нигде.

– Что так?

– От работы не будешь богат, станешь горбат. – Парень держался заносчиво.

– Он сторожем в автобазе, – подсказал Тибиркин.

– И то молодец, – добродушно проговорил Солдатов. – Но специальность–то не по годам. Неужели на другую духу не хватило?

– В колонии приобретет, – не удержался Тибиркин, – и слесарем и токарем…

Мартынов пренебрежительно фыркнул, поправил волнистые волосы.

– На токаря у меня таланта нет. – Он дерзко уставился на Солдатова. – Постараюсь в колонии на нарах отлежаться.

– Заскучаете. Самая тяжелая работа – не работать. – Солдатов заметил, как ухмыльнулся Шахов.

– Молодец, Мартынов! Давайте еще что–нибудь интеллектуальное изобразите.