Тихая сатана. Кража. Сенсаций не будет

Чванов Владимир Ф.

– Перевоспитание?! – Боровик несколько мгновений с удивлением смотрел на Солдатова. – Вы это всерьез спрашиваете?

– Всерьез. – Солдатов не мог не улыбнуться, глядя в разочарованное лицо Боровика.

– Сказать, что я не верю в перевоспитание этой публики, – это ничего не сказать. Оно невозможно. Можно научить змею под музыку раскачиваться, можно научить медведя кататься на велосипеде. В лесу же они опять станут теми, кем их создала природа. Пока преступники здесь, у вас, вы можете заставить их вести себя подобающим образом. Они будут раскаиваться

и размазывать слезы по щекам. Но я не уверен, что эти слезы не от хохота. Их душит смех, когда они видят, что вы им верите.

– Что же вы предлагаете?

– А ничего, – доброжелательность Солдатова, видимо, обескураживала Боровика. – Ничего, – повторил он, – возможно, формулировка покажется вам резковатой, но, по–моему, нужно их изолировать – раз и навсегда, – уверенно заключил Боровик.

– Раз и навсегда? Жестокость – плохая защита. Это худшее, что может быть, – тихо сказал Солдатов.

– А доброта лучше? Это на мельницу воду лить… Как же вы работаете? – В голосе Боровика звучало удивление. – Постоянно с таким сталкиваться и не извериться?..

– Вот, так и работаем. Знаем, что зло порождает только зло. Разрешите, я задам вам вопрос? У вас есть дети?

Боровик медлил с ответом.

– Так есть или нет? – переспросил Солдатов.

– Нет, – как–то нерешительно протянул Боровик.

Эта нерешительность не ускользнула от внимания Солдатова.

– И все же представьте себе – ваш сын совершил кражу. Как бы вы с ним поступили?

– Я бы постарался иначе его воспитать. – Боровик почему–то поежился.

– Вот это и есть та самая мелочь, которой не хватает преступникам. Многим из них в детстве недодано воспитания, и нравственный фундамент оказался непрочным. Ну и, конечно, обстоятельства…

– Вы действительно из добреньких. – Лицо Боровика стало задумчивым, в голосе звучало сомнение. – Наверное, я в чем–то не прав, не логичен, но я не специалист по таким вопросам. Но я не понимаю, зачем им понадобилось бить хрусталь? Это тоже от недостатка воспитания? Ну ладно, взяли деньги, старинные изделия… Но бить? Ни себе, ни людям, получается. Кому это надо?

– В том–то и дело, кому? – участливо произнес Солдатов. – Эта странность мне тоже бросилась в глаза. За время работы в уголовном розыске я впервые встретился с подобным. Осмотрительность и быстрота для воров всегда что–то вроде техники безопасности.

– Значит, найти воров нет никаких шансов? – спросил Боровик нетерпеливо.

– Почему же? Преступников мы находим. Надеюсь, и вашу кражу раскроем. Сейчас важно установить – когда, где, у кого побывали ваши ключи? А они, судя по всему, все–таки побывали в чужих руках…

Боровик несколько успокоился. Но, присмотревшись внимательно, можно было заметить, что в нем все еще жило ощущение безнадежности и убежденности в том, что с похищенными вещами ему предстояло проститься навсегда.

– Поверьте, я рад вам помочь, но уверяю, мои ключи в чужие руки не попадали.

– А ключи вашей жены? Они не могли…

– Нет, тут полная

гарантия. Замок поставлен совсем недавно.

– Чего не бывает, – продолжал мягко настаивать Солдатов. – Оставила на минутку, попросила подержать сумочку, обронила, наконец… Пусть она завтра забежит ко мне, ладно? – Не дождавшись ответа, Солдатов вытащил из ящика стола бланк, быстро заполнил его.

Боровик что–то хотел сказать, но, подумав, покорно кивнул и положил повестку в свой чемоданчик. Он заторопился, встал и на ходу спросил:

– Пожалуй, я пойду… Если вы не против. Буду ждать добрых вестей. – Он направился было к двери, но Солдатов остановил его.

– Одну минуту… Вы не обидитесь, если я задам один невежливый вопрос?

– Прошу.

– Где вы провели сегодняшнюю ночь?

– Хм… У друзей был. Засиделись… Пришлось заночевать.

Солдатов просматривал почту, но мысли его вновь и вновь возвращались к Боровику. Он чувствовал: появилось что–то новое, но что именно – понять не мог. Была лишь смутная догадка, что Боровик ускользнул от некоторых вопросов. «Наверное, бывают в жизни обстоятельства, которые и порядочного человека вынуждают недоговаривать, умалчивать и даже лгать, – думал Солдатов. – Не это ли произошло с Боровиком?»

Теперь Солдатов как бы заново увидел поспешный уход Боровика. Получилось так, что именно он завершил разговор. Уж не пожалел ли он, что милиции стало известно о краже? Что скрывается за всем этим?

Решение возникло внезапно – надо сейчас же ехать к Боровику. Да и разговаривать там будет легче – ведь знакомство уже состоялось. Он запер сейф и закрыл рамы окна. Коридор районного отдела после дневной суеты был пуст. Из кабинета Петухова выбивалась широкая полоса света.

– Капитан Петухов, почему нарушаете режим трудового дня? – с нарочитой суровостью спросил Солдатов. – Жена домой не пускает?

Добродушное круглое лицо старшего инспектора расплылось в улыбке.

– Она, сердешная, меня в любое время примет. Рапорты о проверке решил отписать. Завтра некогда будет.

– Есть что–то интересное?

Петухов многозначительно посмотрел на него и, выудив из стопки разноцветных папок нужную, достал из нее несколько исписанных крупным ровным почерком листков.

– Давайте на словах, самое основное. – Солдатов положил рапорты на стол.

– Одна деталька тут появилась… – в голосе Петухова прозвучало плохо скрываемое нетерпение. – Жена Боровика уже год как дома не живет. В Москву укатила с другим…

– Как узнал?

– Их бывшую домработницу разыскал.

Эта новость вносила ясность в странность поведения Боровика.

– Постарайся завтра связаться с Москвой. Надо выяснить, с кем уехала. И о ключах от квартиры тоже…

– Еще кое–что есть… Сменщик Мартынова, с которым он на автобазе в сторожах работает, оказывается, с Шаховым по одному делу проходил. Семь лет назад они магазин вместе брали. Правда, сейчас никаких контактов между ними не замечено.

– Что из этого следует?