Тихая жена
Шрифт:
Большую часть его жизни Джоди была рядом. Прожитые дни, сказанные слова, испытанные эмоции, совместная история, доля смысла. Их общее прошлое – как припрятанное сокровище, зашитое в мешочек и уложенное в выемку на груди. Не ее вина, что она не смогла спасти Тодда от него самого. Чего он сейчас боится, так это того, что та черная дыра снова разверзнется. Иногда он ее прямо чувствует. Земля обетованная в последние дни кажется такой зыбкой. Надо все же пользоваться возможностью, цепляться за нее. В сумеречном свете бара после обеда или в дождливый вечер, когда улица похожа на реку отраженных огней. В полных желания глазах женщины в ее изумительной наготе. Любовь все
Он снимает пиджак и вешает на спинку стула. Наташа начнет беспокоиться, наверное, через полчаса, а сам ужин лишь еще через час. Со второй кружкой Тодд заказывает бургер и съедает его за три-четыре укуса, но с пивом не спешит. Он не пьянчуга, как отец. И не такой бессердечный сукин сын, даже когда выпивает больше, чем следовало. Посидеть с пивком – довольно небольшая награда за рабочий день, вполне заслуженная. Он хорошо зарабатывает. Ведет бизнес. В этом Тодд тоже не такой, как отец. Тот был вообще нечто, никто к нему даже на похороны не пришел. Хоть мать несколько лет спокойно пожила после его кончины.
Вспомнив о Наташе, Тодд похлопывает по карману с телефоном. Если она позвонит, он постарается ее порадовать. В последнее время стало много ссор, а шуток и нежностей – меньше. По сути, ей недостает уверенности в себе, вот в чем ее проблема. Ей бы поучиться у Джоди, та никогда не пыталась его контролировать и не ссорилась.
Когда она звонит, Тодд доедает уже второй бургер, и прежде чем принять вызов, он запивает его хорошим глотком пива.
– Ты как будто в баре, – начинает она.
– Зашел выпить по пути домой.
– В спортзал не пошел?
– Времени было мало.
– И ты сидишь в баре с тех пор как ушел с работы?
– Ты же знаешь, как я тебя люблю.
– Дело-то не в этом, – отвечает Наташа.
– А я думаю, в этом. Ты красавица, я тебя люблю, остальное не важно.
– Если бы ты меня любил, ты был бы здесь. У нас гости на ужин. Ты что, забыл? – она уже буквально визжит.
– Постарайся успокоиться, – говорит Тодд, – я просто зашел выпить.
– С кем-то?
– Нет, один.
– Про вино, наверное, забыл.
– Нет.
– Ты купил вино?
– Да, купил.
– Тогда сейчас же поезжай домой.
– Хорошо. Если ты хочешь, чтобы я приехал домой, я еду.
– Я подожду на телефоне, пока ты расплатишься. Или ты уже расплатился?
– Нет. Но сейчас расплачусь, если хочешь.
– Я хочу, чтобы ты расплатился. Я подожду.
– Все, плачу. Прямо сейчас.
Тодд подзывает бармена, достает бумажник.
– Скажи, когда заплатишь, – говорит Наташа.
Расплатившись, Тодд допивает пиво.
– Вот, – говорит он, – я заплатил, выхожу.
– Ты встаешь?
– Да, встаю, – Тодд поднимается со стула. – Иду к двери.
– Ты с кем-то разговаривал, – замечает она.
– С барменом.
– Что ты ему сказал?
– Что сдачи не надо.
– Ты уже вышел?
– Да, уже вышел. Сейчас повешу трубку.
– Сразу поезжай домой.
– Вешаю трубку.
21. Она
Джоди уже восемь дней не выходила из квартиры. Она сама не думала, что такое возможно, но, оказывается, легко обеспечить себя всем необходимым. Почти все, что нужно для жизни – продукты, туалетные принадлежности, диски и всякое такое, – можно заказать через Интернет. Швейцар приносит почту прямо в квартиру, собаку нанятый человек выгуливает теперь трижды
В одиночестве Джоди начала перебирать в уме варианты возможных будущих событий, сценарии, которые пугают тем больше, чем больше она об этом думает. Она воображает себе облаву вроде тех, что она видела в фильмах про войну, когда головорезы в форме выламывают дверь и вытаскивают среди ночи на улицу. Воображает предательство со стороны кого-нибудь из тех, кому она обычно открывает дверь: клиента, швейцара, парня из службы доставки продуктового магазина. В моменты здравомыслия Джоди понимает, что эти фантазии нерациональны. Если за ней и придут, то днем, Тодд впустит их сам, ведь у него есть ключ. Но по ночам ей особенно страшно. Между закатом и восходом солнца нет ни минуты, когда она чувствовала бы себя в безопасности.
Ей надо бы раздобыть снотворного. То, что продается без рецепта, не помогает, а чтобы купить что-то другое, надо обратиться к врачу. Джоди думала поискать в Интернете, но покупать такие препараты в Сети – это все равно что брать наркотики на улице. В прошлом бессонница ее никогда не беспокоила, но в последнее время ситуация ухудшилась настолько, что у нее перед глазами все плывет и двоится. Она уже жалеет о том, что истратила Наташины таблетки. От того, что она скормила их Тодду, лучше не стало.
Временами Джоди отрубается, но тогда ей начинают сниться сны, абсолютно путаные и бессвязные. Проснувшись, она чувствует себя еще хуже, чем раньше. Без хорошего снотворного, которое вырубит насовсем, лучше вообще не спать. Все чаще она стала до утра засиживаться за компьютером, раскладывая пасьянсы, либо же стелить на диване и смотреть кино. В прошлой жизни Джоди читала, пока не заснет, но теперь на книге не удается сконцентрироваться. Она ставит рядом стакан водки и отпивает по глотку, пока время ползет мимо – помогает. Джоди нравится ее горький резкий вкус, почему-то от него она чувствует себя тряпичной куклой, из которой выпотрошили набивку.
Но вот приходит утро, а она уставшая и полупьяная. Чтобы подготовиться к встрече с клиентами, Джоди подолгу отмокает в душе, выпивает целый кофейник и выполаскивает рот «Листерином». Поскольку безопасность сейчас под угрозой, жизненно важно не распугать клиентов, так что она изо всех сил старается делать вид, будто у нее все хорошо, но все же проблемы отразились на ее лице: мертвенная бледность, еще хуже, чем раньше, набухшие веки, темные круги под глазами, синюшность – верные признаки плохого самочувствия. Она даже стала больше краситься, но и у маскирующего крема с румянами есть свои пределы. Никто из клиентов не сказал и слова, но наверняка думают об этом. Поскольку у Джоди начались трудности с концентрацией, слушает она не очень внимательно, да еще и стала вспыльчивой и раздражительной. В большинстве случаев к середине сессии она уже сама на грани психоза.