Тихая жена

Харрисон А. С. А.

Уехать на выходные было ее идеей. Наташа нашла пригородный пансион на Фокс-ривер, семнадцать акров леса, бассейн с подогревом, шеф-повар из Франции, сама забронировала номер и уговорила Тодда поехать. Там они смогут вернуться в постель после завтрака и вместе принять душ перед ужином. Смогут отправиться в лес и заняться любовью на залитой солнцем поляне. В отличие от привычных перекусов тайком они смогут удовлетворить свои аппетиты неспешно… и так далее, и тому подобное.

«Или ты предпочтешь остаться дома с Джоди?» – спросила Наташа.

Тодд предпочел бы, чтобы она Джоди

в это не вмешивала. Их совместная жизнь не имеет к этому никакого касательства, это все равно что параллельная вселенная, где все всегда идет гладко и так будет продолжаться и впредь, это нечто безупречное, трогательно уходящее в прошлое и обещающее благоустроенное будущее. Однажды он допустил ошибку, сказав Наташе, что Джоди в постели все равно что холодная манная каша. Он не хотел принизить Джоди, скорее, подбодрить Наташу. Тодд мужчина щедрый, он легко принимает чужое несовершенство, особенно когда дело касается женщин. У него словно особый дар принимать все, как есть, и работать с этим. Принимать все в Джоди. Принимать все в Наташе.

Например, ему приходится мириться с тем, что у Джоди несколько научных степеней. Она не просто бакалавр, как Наташа, Джоди защитила еще и докторскую и пару магистерских. Тодду не мешает то, что она такая умная, но бесит, что ребята все время его подкалывают, будто Джоди выше его. Хотя он сам никогда не видел в этих степенях однозначной ценности. Образование – это залог некоторых возможностей – без него выше вероятность, что пойдешь работать в «Макдональдс». Но святой Грааль в Америке – деньги, а не диплом.

Наташа заходит пообедать в английский паб, превозмогая в себе желание взять пиво. Когда Тодд возвращается в офис, Стефани отдает ему прейскуранты, которые он просил найти, а также список людей, которым надо позвонить. Он разговаривает с ними, растянувшись на диване, а потом засыпает. В полпятого просыпается и отправляется в спортзал.

Тодд начал ходить туда недавно. Сначала – чтобы побороть депрессию, поскольку врач сказал, что в ходе интенсивных тренировок вырабатываются эндорфины, собственные анальгетики организма. Поначалу ничего подобного он не ощущал, да и проходить мимо бара по пути в спортзал было непросто, но после встречи с Наташей все изменилось. Теперь Тодд занимается с тренером, и с гирями, а не на тренажере, носит бинты на запястьях и спортивные майки.

После часа напряженной работы он чувствует прилив энергии и легкое возбуждение. Приняв душ, обматывает бедра полотенцем и звонит Наташе, хотя в раздевалке полно народу и нет никакой возможности для интимной беседы. По сути, приходится контролировать даже мысли, ведь он не хочет размахивать флагом своей страсти в комнате, полной голых мужиков.

Тодд выжидает, когда она трижды скажет «алло», и только потом здоровается.

– Ты что, извращенец? – спрашивает Наташа.

– Так и есть, – соглашается он.

– Ты же знаешь, что у меня определитель номера.

Тодд решает, что в следующий раз позвонит с автомата.

Поручив свой «Порш» лакею, он входит в фойе «Дрейк Хоутел». Дин Ковакс уже здесь, в баре. Этот винтажный ночной клуб с кожаными креслами цвета бургундского вина, сверкающим деревом

и старосветской мужской изысканностью – все равно что второй дом, комфортный и соблазнительный. Сейчас он буквально ломится от желающих отдохнуть после работы, лирический шум голосов то нарастает, то стихает. Тодд пробирается к Дину, похлопывает его по спине и садится на свободный стул слева от него, тоже больше походящий на кресло.

– Привет, дружище, – говорит Дин, делая последний глоток бочкового пива. – Я тут начал без тебя.

– Ах ты старый подлец. На шаг впереди меня.

– Я всегда был на шаг впереди тебя, дружище, – он машет рукой бармену и показывает два пальца.

Дин набрал вес и теперь, с круглым лицом и двойным подбородком, стал походить на ребенка с пухлыми щечками. На нем легкий синий костюм, не требующая глажки рубашка, края которой расходятся на пузе, хотя не видно ничего более страшного, чем чистая белая майка. Галстук он снял и убрал в нагрудный карман пиджака. Последние двенадцать лет Дин руководит отделом сбыта компании, производящей пластмассу, и весьма доволен своей работой.

Бармен ставит перед ними две кружки пива. Тодд жадно делает большой глоток, потом вытирает пену с губ тыльной стороной ладони. Он так устал после тренировки, что хочется просто расслабиться, впитывая алкоголь и атмосферу бара. Дин – продавец по природе своей, так что Тодду достаточно лишь спросить о выручке, и его будет уже не остановить. «Когда мы виделись последний раз, у нас был спад», – друг заглатывает наживку и начинает рассуждать об удельном весе на рынке, конкурентоспособности, и Тодд может отдыхать, слушая вполуха. Ему было бы интереснее узнать о продукции и развитии компании – даже про пластмассу можно сказать много любопытного, – но Дина вдохновляют цели, квоты, доходы и перспективы.

Тодд с Дином видятся два-три раза в год. Встречи всегда назначает Дин, Тодд и сам мог бы это делать, но Дин уже взял инициативу на себя. Сейчас они живут в разных мирах, но прошлое связало их накрепко. Они выросли на юго-западе Эшбурна, вместе учились в «Боуган-хай», играли в хоккей, накуривались, вместе потеряли девственность. Последнее произошло на двойном свидании в фургончике родителей Дина. После одной-двух кружек у него непременно всплывает эта тема. Для Дина большое значение имеет их опыт одновременного семяизвержения, тот факт, что он слышал, как Тодд прошел обряд мужской инициации, и что был рядом, когда это случилось и с ним самим. Тодд тоже это ценит, но ему не хотелось бы, чтобы об этом узнали все посетители бара. Поэтому пока дело до этого не дошло, он просит меню, чтобы отвлечь Дина заказом ужина.

После бургеров они переходят с пива на крепкий алкоголь, и тут Дин принимается за воскрешение своей жены, умершей десять лет назад.

– И не вздумай говорить, что это была не лучшая женщина, о которой только может мечтать мужчина, – говорит Дин. – Такая встречается раз в жизни. – Чтобы подчеркнуть важность сказанного, он распрямляет спину и начинает невпопад качать головой, как шарнирная кукла. – Всего раз, – повторяет он, принимаясь постукивать по столу костяшками пальцев. – Да и то если повезет.