Тихий Холм
Шрифт:
– Я был в этом уверен, – сказал адвокат мне чуть позже, стоя у фасада здания суда. Я кивнул и поблагодарил его за выполненную работу. Когда он на прощание помахал мне рукой и зашёл в свой красный «шевроле», я развернулся и пошёл домой. Зима в Мэне в этом году запоздала, и надо мною было хмурое небо, от которого веяло ледяными порывами ветра.
Вот и всё. Правосудие…
Я до сих пор не знаю, кто он был, человек в плаще. И никто не знает. При нём не было никаких документов, а полицейский поиск по базе отпечатков пальцев ничего не дал. За телом никто не явился, никто не опознал. Словно этого человека и вовсе не было. Единственное, что могло навести на какой-нибудь
Впереди мне предстоял хлопотливый год.
Люди иногда исчезают. Чаще, чем кажется. И никто не замечает, что их уже нет. Никто не удивляется – словно так и должно было быть. Не возбуждаются уголовные дела, не льются слёзы горечи и потери. Просто никому нет дела. Одним-двумя людьми больше или меньше, в нашем мире ничего не значит.
Также никто не удивился, когда той зимой с лица земли исчез деградировавший писатель Гарольд Мейсон со своей пятилетней дочкой по имени Шерил. Они дезинтегрировались. Их не стало.
Утром следующего дня после загадочного исчезновения в массачусетский городок Эшфилд приехал новый человек. У него не было ничего общего с тем Гарри Мейсоном, который проживал в Портленде. Это был другой человек. Общими между этими двумя, пожалуй, были только две вещи – имя (его тоже звали Гарри – странное совпадение) и дочь. Но дочь портлендского Гарри носила имя Шерил, и у неё были чёрные волосы. Этот Гарри же вышел из салона автомобиля вместе с худенькой девочкой с короткими светлыми локонами. Девочка прижималась к отцу и боязливо разглядывала большой дом, который стоял перед ними. Гарри вынул из кармана брелок с ключами. На брелке была гравировка: «КВАРТИРА 102, ВИЛЛА ДЕЙЗИ, ЭШФИЛД, ШТАТ МАССАЧУСЕТС». Он мягко потрёпал дочку по голове и спросил:
– Тебе нравится, Хизер?
Девочка молчала.
– Мы будем здесь жить, – сказал новый Гарри, почему-то отворачивая лицо от девочки.
Так нас не стало. С тех пор прошло девять лет.
Время заканчивать. Я сказал всё, что хотел. Когда я начинал писать эту книгу, за окном тоскливо завывал ветер. Сегодня он молчит, зато идёт тихий дождь, смывающий с мира накопившуюся грязь. Хизер не любит дождь… наверное, сейчас лежит и смотрит в потолок, задёрнув все шторы. А я по-прежнему сижу за столиком и делаю вид, что пишу очередной роман. Эта привычка въелась под мою кожу навечно. Правда, теперь приходится придумывать себе псевдонимы. Имя Гарольда Мейсона, автора «Невинной луны», давно забыто читателями и издателями. Может, пара книг валяется где-то в Калифорнии в личной коллекции сумасшедшего библиофила…
Как же тихо в доме… Мне не нравится, когда в четырёх стенах нависает гробовая тишина. Обычно у нас постоянно включён телевизор на минимальной громкости, но сегодня он отсоединён от розетки. И тишина вновь начинает уносить меня на гребне невеселых мыслей.
Тихий Холм… Я чувствую, что этот город ищет нас. Но мне страшно до холодного пота не только и не столько из-за этого. Я часто задавался мыслями, ПОЧЕМУ тень Тихого Холма преследует нас по пятам. Тот член культа, который пытался меня убить… Почему он это делал? Что им нужно от меня? Что
К своему несчастью, я догадываюсь. Я догадываюсь, почему культ Тихого Холма до сих пор рыщет по всей стране в поисках пропавшего писателя и её дочери. Дело не во мне. Дело в ней. В ребёнке, появившемся из ниоткуда, который был соткан из сияния Богоматери. В моей дочке. Расправившись сначала со мной, культ должен был взяться за неё. Но затея провалилась в самом начале.
Я боюсь верить этому. Я предпочитаю каждый раз обрывать свои мысли и убеждать себя – ничего нет. То, что было давно, теперь сокрыто за ледяными тучами времени и кануло в Лету. Утонуло в тинистой пучине прошлого, откуда ему уже не выбраться.
Но такими вечерами – когда я слышу только биение собственного сердца вкупе с мерным стуком клавиш пишущей машинки, – сомнения накатывают на меня волнами, болезненно слизывая песчаный берег. И на меня на короткое время находит понимание. Страшное понимание. Понимание того, что я могу хоть тысячу раз менять место жительства, менять имена, менять цвет волос дочке… что всё это напрасно. Тихий Холм идёт за нами и неотвратимо приближается с каждой секундой. Я могу своими нелепыми мерами предосторожности лишь ненадолго оттянуть время… но однажды мы услышим за спиной его шумное дыхание, отдающее гнилью и седыми годами. И обернувшись, мы увидим его ужасный лик и даже не сможем закричать, потому что он схватит нас за горло и прижмёт к стене, выдохнув прямо в лицо всё то, от чего мы убегали все эти годы.
Часть третья
БОГ ТИХОГО ХОЛМА
Глава 1
Потом, когда безумие, погружённое в колыхающийся красный туман, кончилось и все ушли, Хизер осталась одна.
Одна.
Она подошла к висящей на стене фотографии. Почти новая – они с отцом снимались всего год назад. Оба улыбаются в объектив. Счастливы в стенах своего убежища, и жизнь их спокойна и размеренна.
Хизер подумала, не снять ли фотографию со стены. Она не могла смотреть на прежнюю жизнь сейчас, когда отец лежал за стеной, холодный и бездыханный. Но не стала трогать, потому что собиралась уйти из дома, которого ещё утром считала своим приютом навека. Уйти и… не возвращаться.
А разве не так? Разве может она хотя бы день прожить в стенах, которые некогда хранили и оберегали их обоих? Разве может каждосекундно видеть все такие милые и знакомые вещи, полные счастливых воспоминаний? Разве может она продолжать жить здесь, когда всё кругом напоминает, шепчет, кричит ей о прежних годах?
Нет, подумала Хизер. Она не может. И эти безмятежные стены, на которых отливает свет от торшера, скоро будут не её. Если только она переживёт эту ночь и утром солнце будет с ней, она уйдёт отсюда. Квартира сто два в вилле Дейзи стала для Хизер чужой. Когда отец перестал дышать и его дух, пропитавший это место любовью и заботой, исчез, квартира слилась с большим враждебным миром.
Но это будет потом, а пока… Пока дорога ей одна. И пролегает она в лесной городок Тихий Холм, откуда отец безуспешно пытался убежать все эти годы.
Хизер устало подошла к окну и опёрлась лбом о гладкую поверхность. Чёрное стекло. За ним лестница, которая кажется поднимающейся прямо в небо. А за ней – город. Ночной Эшфилд с безлюдными улицами. Хизер знала, что у подъездных дверей стоит автомобиль, выпускающий из выхлопной трубы кольца сизого дыма. За рулём сидит мужчина в заляпанном грязью коричневом плаще и терпеливо ждёт, положив голову на баранку. У него ещё было время отдохнуть, пока Хизер прощалась.