Тихий Холм
Шрифт:
Хизер сознательно не стала думать о том, что будет делать дальше, если поиски не дадут успеха. Ободрённая, что приняла какое-то решение, она направилась к палатам, держа дробовик наперевес.
Перед первой палатой (C1, но сейчас на двери никакой надписи не было в помине) она остановилась и спустила ружьё с предохранителя. Внутри мог быть кто угодно – от мёртвой медсестры до типа, который звонил ей по телефону. Она открыла дверь и отскочила назад, поднимая ствол. Палата была пуста. На койке лежал грязный матрац. Из дыр на полосатой ткани выглядывала ватная обивка. Ещё одна, переносная, койка, была прислонена к стене, и над нею часовней высилась капельница. На койке лежало что-то,
Хизер пошла дальше, мысленно вычеркнув из длинного списка палату C1. Вторая и третья палаты были заперты. Её это только порадовало. Но вот четвёртая… Ещё до того, как коснулась ручки двери, Хизер увидела, что из-за замочной скважины исходит рдяный желтоватый свет.
Там что-то было.
Она остановилась и вскинула приклад на плечо. Руки дрожали. Затаив дыхание, Хизер выждала, пока дрожь не уймётся и ствол перестанет шататься. Когда это наконец случилось, она отсчитала про себя до трёх и резко потянула дверь на себя.
Комната не была похожа на больничную палату. То есть… вся атрибутика была на месте – койки, капельница, даже ширма для раздевания – но кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из комнатушки довольно успешное подобие церкви. Словно тут жил какой-то религиозный фанатик… Напротив двери у стены располагался алтарь – медицинский стол, накрытый белой клеенкой и обставленный свечами, излучающими терпкий жёлтый свет. Они освещали нож с запачканным в крови лезвием, лежащий в стороне, и два чёрных кубка – кажется, из обсидиана. В кубки были вставлены крупные свечи, их расплавленный воск мерно стекал на дно.
Но в первую очередь Хизер обратила внимание не на алтарь. Её взгляд притянула ширма из плотной серой ткани. В самой ширме не было ничего необычного, но вот знак, который был нанесён на неё… Это был тот самый символ, что преследовал её с начала кошмара, с туалета в торговом центре. И он по-прежнему действовал, туманя ей голову и пробуждая боль. Если в других местах знак смотрелся чуждо и неуклюже, то здесь и сейчас ей было самое место. Хизер даже показалось, что цельная картина импровизированной церквушки была бы неполной без ореола из трёх внутренних и двух внешних кругов. Знак светился; его розовое свечение, смешанное с жёлтым сиянием свеч, создавал жутковатый контраст с меланхоличным серым фоном.
Хизер отвела глаза от ширмы и подошла к алтарю. Свечи были почти целыми – зажжены только что. Они не могли зажечься сами, так?
Хизер переключила внимание на нож. Обоюдоострый немного изогнутый кинжал с коротким лезвием, от одного взгляда на который сводит зубы. Лезвие было заточено до зеленоватого блеска. Кровь смотрелась довольно свежей, но её было всего ничего – только на самом кончике.
Чего-то здесь не хватало…
Нет, подумала Хизер. Она ошиблась. Этот алтарь… это не церковь. Не храм божий, не место для благоговейного поклонения Всевышнему. Здесь всё подготовлено для заклания. Для кровавого жертвоприношения. Этот ритуальный нож, эти кубки, чтобы налить туда кровь жертвы. Всё расставлено по местам в ожидании предстоящей церемонии, но, похоже, дело не было доведено до конца. Нож не успел как следует отведать вкус крови, и свечи горели зря. Обсидиановые кубки пустовали. В воздухе палаты парили незавершённость и невысказанность.
Хизер отставила дробовик и взяла нож в руку, любуясь переливчатым огнём нержавеющей стали. Как мило. Они оставили это для неё. Чтобы
Вопрос был в том, откуда взять кровь. И какую – чужую… или свою?
Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай.
Сталь жадно сверкнула, и Хизер увидела на её идеально гладкой поверхности своё перекошенное отражение.
… но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.
– Ты прав, сукин сын, – процедила Хизер сквозь зубы, болезненно улыбаясь. – Как же ты прав.
Она почти не почувствовала боли, когда лезвие коснулось левой руки чуть выше запястья. Металл рассёк кожу, как стекло режет масло, и погрузился глубже. Над ним появились первые скромные капли крови. За ними последовали другие. Кровь потекла по ладони, срываясь вниз, в услужливо подставленный кубок. Несколько капель попало на пламя свечи, и оно сгинуло, издав влажный треск. Стало темнее.
Крови уже было достаточно, даже более чем. Но нож… он хотел уйти ещё ниже, войти во вкус и достать до кости, чтобы проткнуть её одним нежным движением, как мужчина, проникающий в лоно своей возлюбленной. Вена возмущённо запульсировала, выталкивая новые порции крови, собирающиеся в кубке. В тот момент, когда нож готов был перерезать на эту то исчезающую, то появляющуюся ниточку, Хизер опомнилась и судорожно вынула лезвие из раны. С её глаз пропал затуманенный блеск, и девушка уставилась на своё запястье в неподдельном ужасе. Господи, да она же истекает кровью! Нужно остановить кровотечение… Она согнула локоть и прижала ладонь левой руки к ране. Но кровь проступала сквозь пальцы, набухала, продолжала катиться вниз. На минуту Хизер была уверена, что кровь так и не остановится, что она будет продолжать идти до последней капли. Она сползла на пол, сжимая рану до жгучей боли, и что-то шептала похолодевшими губами. Скоро кровь перестала идти, но Хизер сидела ещё, боясь пошевелиться и тем самым вызвать новое извержение. Когда она осмелилась оторвать ладонь с запястья и посмотреть на рану, там уже была тонкая гибкая короста. Она остановилась очень вовремя – ещё полсекунды, и сталь перерезала бы вену.
Перестаралась…
Зачем я это сделала, недоумевала Хизер, поднимаясь на ноги. Зачем? У меня и в мыслях не было совершать подобное. До последней секунды, когда вдруг острота лезвия не стала такой желанной и манящей…
Может быть, это сделала не я вовсе, а…
Крови ушло не так много, чтобы ощутимо сказаться на самочувствии. Но у Хизер кружилась голова. Вероятно, это было не из-за потери крови, а из-за мыслей о том, что могло бы произойти, не приди она в себя вовремя. Сглотнув слюну, она наклонилась над алтарём, с отвращением глядя на наполовину наполненный кубок. Ей не хотелось бы, чтобы усилия пропали зря. Что-то должно было произойти.
Кровь в кубке остывала. Свечи таяли. И… ничего. Хизер почувствовала, как отчаяние захлёстывает её. Всё напрасно? Может, нужно лить и во второй кубок? Она протянула руку, чтобы вылить немного крови из первого кубка, но трясущиеся пальцы имели свой норов. Вместо того чтобы обхватить кубок за ножку, они грубо задели его за край, и он опрокинулся. Кровь обагрила клеёнку и с готовностью потекла на пол тонкой журчащей струёй.
– Чтоб тебя! – вскричала Хизер, швыряя кубок в угол. Лужа крови внизу начала удлиняться, от неё оторвалась тонкая красная струя и потянулась к двери. Должно быть, пол палаты был немного накренен в ту сторону. Хизер закрыла лицо руками, кляня себя последними словами. Вот и всё. Всё испортила. Подставляйте другую руку, мэм. И не бойтесь, это не больно.