Тихий омут
Шрифт:
— «Сильнейший яд из узнанных в веках, от лаврового Цезаря венка», — процитировал он себе под нос и покачал головой.
Возвращаясь из сада к машине, он заметил, что приехали фургоны забрать трупы в патологоанатомическую лабораторию. Лэпсли проследил взглядом, как вниз по ступеням дома спустили одно из тел, завернутое в зеленый полиэтилен. Видимо, труп был настолько хрупок, что при попытке засунуть в специальный мешок мог возникнуть риск поломать его.
От дома как раз отъезжал красный «ягуар». Лэпсли заметил на пассажирском сиденье Эмму Брэдбери, но не рассмотрел лица водителя. Может, это тот,
Глядя, как Дом Смерти уменьшается в размерах в зеркале заднего вида его машины, Лэпсли следовал за анатомическим фургоном по извилистым проселочным дорогам, пока тот не выехал на шоссе. Через полчаса они уже были на автомагистрали, которая вела к моргу Джейн Катералл. Фургон ехал неторопливо: не так медленно, как похоронная процессия, но и не нарушая скоростного режима. Казалось, водитель понимает, пусть подсознательно, что смерть нельзя торопить. Или, возможно, боится, что трупы могут развалиться, если он будет слишком сильно давить на газ.
Лэпсли всю дорогу держался за фургоном. Он мог обогнать его и приехать в морг на полчаса раньше, но это ничего бы не дало. К тому же у него было чувство — можно было предположить, что и у водителя фургона тоже, — что трупы в фургоне заслуживают хоть каких-то почестей. Или уж по крайней мере эскорта.
Наконец они выехали на знакомые улицы Брейнтри. Лэпсли притормозил, когда фургон съехал с дороги и повернул на незаметную бетонную дорожку, которая шла вокруг задней части морга. Он припарковался на месте, которое уже считал своим.
Прежде чем он успел позвонить в дверь, ожил его мобильный телефон: первый концерт Бруха для скрипки.
— Лэпсли.
— Мистер Лэпсли! Рад слышать ваш голос!
На задней части языка он ощутил вкус горчицы и уксуса.
— Мистер Макгинли? Я уже начал думать, что вы никогда мне не отзвоните.
Он представил Дома Макгинли таким, каким последний раз его видел: развалившимся за столом, с животом, который натягивает тенниску плавным изгибом, кружкой «Гиннесса» на столе и ухмыляющимся.
— Вы попросили об одолжении, а потом сделали мне одолжение в ответ, прежде чем я успел о чем-нибудь попросить. Я ваш должник, а я не люблю быть чем-то обязан. Я стараюсь разделываться с долгами как можно быстрее.
— Похвально, — улыбнулся Лэпсли. — Так что у вас для меня?
— Вы спрашивали о человеке по имени Гехерти из министерства юстиции.
— Ага. — Лэпсли вернулся мыслями к черному «лексусу», который объявился в лесу, где было обнаружено тело Вайолет Чэмберс, а потом у полицейского управления. Он подумал о двух мужчинах, с которыми столкнулся у дверей кабинета главного суперинтенданта Роуза и которые посмотрели на него так, словно узнали. И еще вспомнил, как был обыскан кабинет доктора Джейн Катералл и скопированы файлы из ее компьютера. — Ага, — повторил он. — Спрашивал, верно. Что вам удалось откопать?
— Я забросил кое-какие удочки и поспрашивал друзей из министерства юстиции. Это было нелегко… Этот парень не любит высовываться. Но в конечном счете мне повезло. Он заместитель директора ПРЗ.
— Это я знаю. Что еще у вас есть?
— ПРЗ расшифровывается как Подразделение по реабилитации заключенных. Это управление, которое присматривает за теми,
— Я о них никогда не слышал.
— Неудивительно. Это довольно сплоченная компашка. Они себя не рекламируют. Майра Хиндли была одной из их подопечных, пока не умерла от туберкулеза. Они явно готовили ее к освобождению, хотя ряд законников заявляли о том, что она потеряна для общества. В списке и Ян Хантли… тот малый, что убил двух девочек в Сохэме. Еще Ян Брэди и Розмари Уэст. Все тюремные пташки, о которых продолжают писать газеты, являются их подопечными. Задача ПРЗ сделать так, чтобы когда они в конце концов выйдут из тюрьмы, то могли бы вписаться в общество, а «Сан» и «Миррор» не устраивали бы столпотворение на ступеньках их домов уже через десять минут после того, как они окажутся на свободе.
— Прекрасно. — Лэпсли разозлился. — Интересно, кто-нибудь, заканчивая школу, думает: «Я знаю, чем хочу заняться, — я хочу готовить серийных убийц для жизни в обществе, которое ненавидит их до мозга костей»?
— Эй, вам известно, что в конечном итоге мы не все делаем то, что хотели делать? Я собирался стать автослесарем.
— Я тронут. В самом деле. Что еще вам удалось узнать о ПРЗ?
— Они также тратят примерно год до освобождения, обучая своих «клиентов», чтобы те знали, кто премьер-министр и сколько стоит буханка хлеба. Похоже, это они нашли, где жить Максин Карр, и помогли ей обрести новое лицо. И, как я слышал, нового дружка. Вы помните ее, она была девицей Яна Хантли, но вышла намного раньше его. Еще Денис Нильсен… это тот, кто убил пятнадцать своих любовников, потом некоторых из них сварил и спустил в канализацию. Он тоже у них на примете. Он подойдет к досрочно-условному освобождению через год или два: мне кажется, они уже сейчас готовят его.
— Мне неприятно это говорить, Макгинли, но вы превзошли себя.
— Ага, но поможет ли это?
Лэпсли немного подумал. Он не мог разглядеть тут связи с делом, над которым работал.
— Не могу утверждать.
— Тогда позвольте кое-что добавить. Пока я занимался расспросами, до меня дошла пара сплетен. Ничего конкретного, но ходят слухи, будто Майра Хиндли вовсе не умерла от туберкулеза.
— И что, она покончила с собой? Это мне не очень интересно.
— Нет, говорят, она все еще жива и ее выпустили из тюрьмы под вымышленным именем. Судачат, будто дамочка живет где-то в Уэльсе под постоянным наблюдением. Обходится ПРЗ в кругленькую сумму, но это своего рода сделка между министром внутренних дел и органами правосудия. По закону не было причин дольше держать ее в тюрьме, но если бы ее освободили, то поднялась бы буря общественного негодования.
— Программа выполнена, Макгинли. Я ничем вам не обязан, и вы передо мной не в долгу. Понятно?
— Ирония в том, — сказал Макгинли, — что если бы все пошло немного по-другому, если бы вам удалось хоть что-то на меня повесить, то я сам мог бы стать клиентом ПРЗ.
— Трогательная мысль, и я подозреваю, что она ближе к признанию вины, чем любые слова, которые я могу рассчитывать от вас услышать.
— Давайте будем на связи, мистер Лэпсли. Нас ведь таких, знаете, осталось совсем мало.