Тихоня
Шрифт:
– Не слышала я, чтобы девушки «выходили в свет» после Викторианской эры, – сказала Мюриэль.
– Вот! – Нана дала мне большую пурпурную бархатную коробочку и сцепила руки в возбуждении.
Внутри, прикрепленные к белому атласу, возлежали красивые сережки. Каждая из них представляла собой крупную жемчужину нежнейшего голубого цвета, которая сидела в изогнутой перламутровой раковине, имевшей форму цветочного лепестка. Они казались белыми лилиями.
– Ох, Нана… спасибо!
– Они антикварные и ужасно ценные, моя дорогая. Это подарок одного лихого югославского аристократа – принца Александра Петровича, который бежал от большевиков. Я была не намного старше тебя,
17
«Волшебница Шалот» (англ. ‘The lady of Shalott’) – баллада английского поэта Альфреда Теннисона о неразделенной любви леди Шалот к рыцарю Ланселоту (основана на легенде из цикла преданий о короле Артуре и рыцарях Круглого стола). Одноименная пьеса действительно существует, но она малоизвестна и шла на подмостках американских театров.
18
Вест-Энд (англ. West End) – западная часть центрального Лондона, где сосредоточена театральная и концертная жизнь британской столицы.
Я никогда не была до конца уверена, насколько можно верить историям Наны, однако она чувствовала себя счастливой, когда их рассказывала, а я с удовольствием ее слушала. Теперь, когда все четыре мои сестры зажили собственными домами, воспоминания Наны добавляли разнообразия и пряности в привычные разговоры об университетской политике и квотах на ловлю рыбы, что велись за нашим обеденным столом.
Нана надела на меня серьги и защёлкнула их. Они были очень тугими.
– Вот так! А теперь немного краски, – она ущипнула меня за каждую щеку. – Прекрасно! Теперь ты выглядишь достойно для встречи с принцем. И, если мне дозволено сказать, пожалуй, пришло время начинать его искать. Молодость, к сожалению, проходит.
– Они немного жмут, – сказала я, вынимая серьги из своих слишком нежных мочек и растирая их.
– Ны-ны-ны, – пожурила она меня и быстро надела мне их обратно. – Женщина должна быть готова к тому, чтобы помучиться ради красоты.
– Кто это сказал? Почему это от женщин ждут, что они вообще будут красивыми? – сказала я.
– Дорогое дитя, не будь нудной. Я искренне верю, что по части упрямства ты даже хуже, чем твой отец.
– Кстати о папе: ты уже выбрала, у кого будешь работать на каникулах? – спросила Мюриэль.
– Нет.
– А с профессией определилась?
Я покачала головой.
– Карьера! – сказала Нана пренебрежительно. – Карьера – это для тучных малорослых машинисток с кривыми зубами и прыщами, которые не могут поймать в сети мужчину, не будучи умелыми. – Она передернула плечами в легком отвращении, игнорируя тот факт, что сама построила успешную карьеру и работала всю жизнь.
– Возможно, тебе стоит сбежать из дома с цирком, Роми. – Смеющиеся глаза Мюриэль встретились с моими в зеркале заднего вида.
– Не искушай меня, – пробурчала я.
– Одно время я встречалась с цирковым акробатом. Он мог кувыркаться на высоте подачи в крикете и пить водку, стоя на голове. У него получалось изгибаться в самых необыкновенных позах, когда мы
Дженна руководит приютом для сирот и детей, которых бросили родители, в Кейп-Флэтс, бедном районе на задворках Кейптауна. Это бескорыстный благородный труд, и я восхищаюсь ею за сделанный выбор, даже несмотря на то, что не могу понять, как кто-то может выбрать проводить все свои дни за вытиранием сопливых носов и обкаканных поп. Но затем все мои сестры – если не считать Мюриэль – озадачили меня.
Полчаса спустя, когда мы за обе щеки уплетали обед в ресторане, я попыталась объяснить это Зебу:
– Так или иначе, все мои четыре сестры обосновались в пригороде, каждая – в своем доме с небольшим участком земли. Это как, знаешь… они ненадолго вынырнули на поверхность, бросили быстрый взгляд по сторонам и нырнули обратно обустраивать свою жизнь в домике в пригороде. Их образ жизни такой… скучный.
Вместе с парочкой моих школьных друзей мы сидели за отдельным столом так далеко от моих родителей, как только это было возможно: мне пришлось подкупить официанта, чтобы он поменял карточки брони на столиках.
– Пример перед глазами: Марина, – сказала я, указывая на свою старшую сестру побегом спаржи.
Зеб посмотрел туда, где сидела моя сестра со своим мужем и тремя угрюмыми детишками – за столом, что стоял по соседству с родительским. Марина – квалифицированный морской биолог, но она бросила работу, когда у нее родился первенец, и больше туда не возвращалась.
– Ну, не знаю, – сказал Зеб. – Она выглядит довольной. Как и все твои сестры.
– Довольными? Они были когда-то оторвами.
Мои старшие сестры казались мне такими потрясными, когда я была маленькой девочкой. Я наблюдала за тем, как они одеваются и красятся, чтобы пойти потусить в ночной клуб, или тайком вылезают в окно, чтобы отправиться на свидание с парнем, с которым папа запретил встречаться. Я верила, что они способны сделать что угодно, стать кем угодно. Они были так полны жизни и свободны, а теперь, казалось, навеки погрязли в отупляющей работе домохозяек.
– Я хочу чего-то другого, чего-то большего, – сказала я, отламывая похожий на сталактит нагар со свечи на столе и скармливая его пламени.
– Ты говорила об этом своему папе? – Зеб кивнул в сторону моего отца, который стоял перед микрофоном на сцене и перебирал карточки, на которых была написана его речь.
Я застонала.
Мой отец несколько раз постучал по микрофону, чтобы привлечь всеобщее внимание, и начал:
– Леди и джентльмены, дорогие друзья и родные, мы с Салли рады приветствовать вас здесь, на праздновании окончания школы нашей младшей дочерью. Как говорят, когда закрывается одна дверь, открывается другая, и пришло время Розмари отважиться выйти в широкий мир.
– Он это только говорит, но на самом деле всё не так, – шепнула я Зебу. Мне стеснило грудь. Я просто задыхалась здесь без свежего воздуха.
– …найти собственный путь в путанице дорог и на перекрестках, на открытых горизонтах жизни…
Держи карман шире. Мое будущее больше похоже на узкий туннель, чем на широкие горизонты.
– …и мы с её матерью уверены, что она сделает мудрый выбор…
– Перевожу: мы молимся денно и нощно, чтобы она не испугала нас до смерти, решив попробовать какое-то новое или необычное занятие в жизни. – Я скрестила руки на груди и уставилась на голландский соус, что застывал на моей тарелке.