Тихоня
Шрифт:
Стало горько и обидно. Я в мечтах не заходила до того, чтобы представить себя и мутанта в одной постели – слишком разные. Да и я не в меру робкая. Если бы… если бы я захотела, все равно бы струсила и не смогла. А вот Лина, ей сам черт не страшен. Просто взяла и пошла к нему. Выглядеть наверное будет утром, как кошка сметаны наевшаяся…
Когда Лёша ушёл с Линой я испытала лишь облегчение. Мне и правда стало гораздо легче без него. Но где-то внутри тлело понимание – так неправильно. Каким бы Лёшка ни был, он был моим. Она не имела права. А вот сейчас… имеет. Мутант вовсе ничейный. Я всхлипнула. Возвращаться в роскошную комнату не хотелось, я вышла на лоджию. Она была длинной, вытянутой вдоль всего
Я села на ближайшее кресло. Тоже красивое, но неудобное, плетеное. Посмотрела на свои колени прикрытые тканью в полоску. Так и буду всю жизнь Васькой Щегловой, воспитательницей детского сада, которая боится своих воспитанников. По субботам буду ездить к маме, копать грядки на её даче, стараясь не думать, что в лесочке рядом тело Лёши закопано, потом состарюсь, мамы не станет, буду вовсе одна. Заведу кошку, а комнату в коммуналке завещаю Степкиным детям. А вот Лина… она просто будет помнить о мутанте, как о волнующем приключении, а не как о самом удивительно событии. На… натрахается сейчас, с усилием выговорила мысленно неприличное слово, а потом и думать забудет. Замуж выскочит, все у неё будет хорошо. Я снова всхлипнула, в потом и вовсе разревелась.
– И чего ты рыдаешь? – раздался голос. – Имей ввиду, закрою в туалете. Весь рассвет мне испортишь слезами.
Я вскинула голову – сидит в стороне, даже не скрываясь, развалился в кресле, ноги длинные на ограждение лоджии закинул. Здесь он, вовсе не в комнате с Ангелиной! Вид у него усталый, измученный даже, грубое, резкое лицо обозначилось морщинами . Хотелось подойти, разгладить их пальцами. Сказать, что все будет хорошо. Что ему надо нормально выспаться, а не как всегда, одним глазом. Но разве позволит… злой. И пусть. Зато не с Линой. Я счастливо улыбнулась и подставила лицо лучам восходящего солнца – хорошо-то как…
Глава 7. Елисей
Если бы моя мама была жива, она наверняка бы сказала – женись на ней. Я знаю, она хотела дочку. Некрасивая женщина средних лет, которая решилась родить для себя… да, она мечтала о девочке. Это читалось в её взгляде, так она смотрела на этих девчонок в бантах и платьях. А у неё родился я. И при рождении четыре с лишним кило, и потом самый высокий пацан в классе. А потом и самый мощный. Склонности к полноте у меня никогда не было, но в силу того, что я никогда не мог спокойно сидеть на месте, впечатляющими мышцами я оброс уже к девятому классу, и малость пугал своих педагогов.
– Зато тебя никто не сможет обидеть, - шептала мама, когда рак уже жрал её изнутри. – Видишь, как хорошо, что ты у меня такой большой… мне не так страшно оставлять тебя одного.
Так вот – Васька стопудово была дочкой её мечты. И уж невесткой точно. Это если про историю с трупом не рассказывать, конечно. Я всегда называл её лягушонкой, но эти товарищи, которые сейчас громко и активно спаривались в одной из спален сбили настрой. Они звали её Васькой. Забавное имя для такой девчонки. Глазки скромно в пол, платьице полосатое, из под которого едва коленки выглядывают. Вся такая тоненькая и чистенькая, как будто не настоящая. Игрушечная карманная Васька.
– Ты чего не спишь? – решил поинтересоваться я.
– Да… столько всего произошло. Какой сон.
Солнце уже совсем встало, ещё немного и начнёт поджаривать. Я решительно поднялся, надо бы и самому отдохнуть, я в стрессовом темпе уже несколько дней функционирую. Как только узнал, что случилось, сразу понял, что такой шанс упускать нельзя.
Мы с Владом были знакомы с моих шестнадцати. Познакомились, когда меня оформили в детдом. Я хотел сбежать оттуда,
Он был моей полной противоположностью. С него можно было описывать мужиков в любовные романы. Я не мерил людей категориями красивости, но признавал – этот красив. Он не был сильным, высокий, но худой, скорее, жилистый, однако сколотил вокруг себя порядочную банду. И меня продавить пытался тоже. Но, как уже говорила моя мама, обидеть меня довольно проблемно. А потом как то так вышло, что мы стали друзьями. Наверное Влад был моим первым и последним другом. А теперь вот восемнадцать лет прошло с момента нашего знакомства, а я собрал вокруг себя чудную и порядком надоевшую компанию, в надежде на то, что Влад придёт. А он придёт. Ему нужно то, что кто-то из этих троих забрал у покойного. И тогда я спокойно могу отомстить, хотя считаю – месть удел глупых и слабых. Но желание отомстить горело во мне слишком долго, оно тлело, не затухая, и я пошёл у себя на поводу, как только представилась возможность.
Я прошёл в гостиную и плюхнулся на диван. Идти в комнату на затраханную кровать не хотелось, я слишком брезглив. Надо будет, может, устроить моим гостям репрессии, чтобы не расслаблялись… Наверняка нужно, сегодня ответственный день.
– Вы спать? – спросила лягушка Васька, вырывая меня из мыслей.
Я лениво открыл глаза. Стоит. Солнце сзади подсвечивает. Наверное, Вася и не догадывается, что это её платьице на свету просвечивает. Не сильно, но очертания фигуры видно чётко. И сразу понятно, что зря она себя в этих мешках, которые называет скромной одеждой, прячет, ой как зря. Я и правда предпочитал женщин более соразмерных мне. Вот посмотри на Ваську – кажется, я её и правда, как лягушонку могу на ладонь посадить и второй ладонью накрыть. Но фантазия вещь не управляемая, уже представляю, как бы смотрелись мои руки на её маленьком теле.
– Да, - достаточно грубо ответил я. – И тебе советую.
– Потерплю. Эти… уже закончили и по комнатам разошлись. Не хочу вместе с Линой спать.
Я похлопал по дивану рядом с собой ладонью. Что это я делаю вообще?
– Садись… Поохраняю тебя. От всяких залетных серых волков.
И она села. Рядом, блядь, села! Ладно я, членом думаю, эта то куда? Диван был огромный, тут ещё трех таких, как я уложить можно и тесно не будет, но близость Васи ощущалась слишком остро. Могла бы уж подальше сесть, в ногах например. Хрен ли она так близко села? Поерзала, попой задела моё бедро. А я недавно видел, каких очертания её попа – очень приятных. Тело, которое которое неделями лишали секса отозвалось вполне естественно – эрекцией. Я чуть отодвинулся, словно она и не трогала меня за член совсем недавно, потом вовсе отвернулся. Нужно немножко поспать. Лягушонка, наверное решила, что она мне неприятна и наконец отодвинулась в дальний угол дивана.
– Мутант… - позвала она. Затем опомнилась. – Ой, то есть.. Елисей. Простите. Все ведь будет хорошо?
– Будет, - обещал я. – Когда нибудь. Или не будет. Ты главное не теряй надежды.
Вася вздохнула. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на неё мельком. Такая она фактурная, захотелось вдруг карандаш в руки и рисовать, рисовать… а потом назвать картину – великомученица почти пресвятая (если не считать трупа) Василиса в скорбных думах о грехах человеческих. А если без ерничества – она трогала. И я вдруг чётко понял, что хорошо может и не быть… Что я, Влада не знаю. Спи, велел себе я. Пусть сидит и страдает. Главное, чтобы под шкуру не залезла. И послушно уснул.