ТИК

Евдокимов Алексей Геннадьевич

— «Синефобия»… Погоди… Про этот, что ли, сайт вы с Илюхой говорили?

— Угу. — Она помедлила. — Я несколько раз в последние дни о нем слышала. Ну, думаю, слазаю — от нечего делать…

— Что там за бредятина кровавая? — Он потерся щекой о ее ухо.

— Это фаны ужастиков резвятся… — с непонятной интонацией пояснила она, отстраняясь. — Как я поняла, коллективно сочиняют некий виртуальный фильм — абсолютный хоррор, так сказать. Синтетический. Ужастик про ужастики. И вот — эпиграф к нему подыскивают. Соревнуются, кто шизовее цитату найдет… Развлекаются.

—

А при чем тут Дракула?

— Ну так это же один из самых популярных монстров за всю историю жанра. «Носферату» там, все дела… Вообще все упыри современной поп-культуры от него пошли. А в кино сколько вампиров было! Гордин дружил с одним типом, который собирал именно вампирюшники…

— Никогда не мог понять людей, подсаженных на ужастики.

— Ты че, там такие безумные фанаты попадаются… Коллекционируют всякие «зэт-мувис» сотнями. Во, полюбуйся, — она кликнула «Архив».

На экране возник список названий — видимо, фильмов. В столбик. «Возвращение живых мертвецов-2», «Возвращение живых мертвецов-3»… Ксения завертела пальцем колесико мышки, названия замельтешили и слились — их тут было несметное количество.

Андрей отложил зажигалку и сигареты на стол, отвел назад Ксюхины волосы. Нагнулся, просунулся и осторожно куснул ее в шею — спереди и сбоку, где подергивался под кожей пульс. Она помычала и замотала головой. Он засмеялся и машинально поднял глаза.

…«Людоед», «Маленький помощник Сатаны», «Малолетний вампир», «Мальчик ест девочку», «Маньяк из преисподней», «Марафон зомби», «Маска красной смерти», «Маска призрака», «Маска убийства», «Маска Сатаны», «Мастер смерти», «Машина-убийца», «Мгновение ока», «Мегалодон», «Мертвая хватка», «Мертвец по соседству», «Мертвецы ненавидят живых», «Мертвые глаза», «Мертвые птицы», «Мертвый колодец», «Местные», «Месть зомби», «Месть мертвецов», «Метод», «Метод крэкера» (отдельные серии), «Мизери», «Могилы слепых мертвецов», «Мой внутренний демон», «Молчание ягнят», «Монастырь», «Монстр в кладовке», «Монстр с океанского дна», «Монстры» (все серии), «Морг»…

Назарова позвонила уже через несколько дней — Аркадий подумал, опять ее менты дергают, но нет: она, оказывается, слазила-таки на этот сайт…

— Ну? — Он не понял, зачем она звонит. Но голос у нее, страшно самоуверенной обычно девицы, был какой-то непривычно растерянный.

— Я еще с одним знакомым говорила. Из Фонда, кстати. Он сказал, что Игорь действительно эту «Синефобию» знал и чуть ли не сам был ее фанатом. Причем как раз незадолго до того как пропасть, он ему — ну, знакомому этому — про нее рассказывал.

— Ага…

— Знаешь, они там в натуре странными делами занимаются…

— Типа?

— Такие игры — чисто в духе Игоря.

— Какие игры?

— Даже не знаю, как сказать… И вообще — давай все-таки не по телефону…

— У меня совсем нет времени…

— Понимаешь… — Она опять нехарактерно для себя мялась. — Я как на все это посмотрела — вспомнила… Я же в декабре, в конце, зашла как-то к нему домой…

— К Гордину?

—

Да. У меня ключи остались. Ну, надо мне было… Мы в принципе с ним тогда уже расплевались — но я не знала, естественно, что он свалил. То есть я только теперь поняла, что он к тому моменту скорее всего действительно уже был… в бегах…

— Ну-ка, ну-ка…

9

Флэшбек. Москва, декабрь 2005-го

Шагнув на лестничную площадку, она поколебалась — но все-таки вытащила «Нокию». Позвонила сначала на его домашний, даже услышала далекое захлебывающееся бульканье — свободным ухом; потом — другим, прижатым к сотовому — щелчок и Игорев голос: «Это не я, это автоответчик…» В ответ на следующий звонок еще один мертвый вокал проинформировал, что телефон вызываемого абонента отключен или находится вне зоны обслуживания.

Ксения остановилась взглядом на красной дверце в стене подъезда (пожарный кран, или что-то в этом духе), за которой в свое время — да и сейчас наверняка — валялись в нишке бычки, смятые пивные банки, использованные шприцы. Однажды ночью они с Игорем прислушались через дверь к разговорам оставляющей все это молоди. И услышали обсуждение… экзаменов и сессий.

Этажом выше клацнул замок, что-то сказали, засмеялись, дверь лихо громыхнула, запустив по квадратной спирали лестницы гулкое эхо. А если меня тут заметят? Ну и что, собственно?.. С какими-то Игоревыми соседями Ксения изредка здоровалась в подъезде, но по имени не знала никого. Как, наверняка, и они ее. Лифт, коротко взвыв, подпрыгнул на один этаж, дважды лязгнул створками, погудел вниз.

Ксения подошла к высокой, давно не крашенной двери, звякнула ключами. Интересно, он вообще сообразил, что они у меня остались?.. Передняя дверь оказалась заперта на оба замка, внутренняя — на один. Повседневный вариант; уезжая из города, Игорь запирал все.

Закрыв за собой только внешнюю створку, Ксения немного потопталась в полутемной прихожей. В квартире, естественно, стояла тишина: знакомо — и оттого особенно теперь по-чужому — пахло пропитавшим все табачным дымом. И что я здесь рассчитываю найти?.. Глупость же…

Свалил. Все-таки свалил… Удрал… Ну а если честно — перед самой собою, положа руку на сердце: ты что, не подозревала, что так все и будет?..

Вертя на пальце кольцо с ключами, она шагнула с ковролина на паркет — резко стукнули каблуки, на светлом дереве остался жирный коричневый отпечаток облепленной тающим снегом подошвы. Ксения запнулась, поморщилась. Разуться?.. Дурацкая картина сложилась непроизвольно в голове: Игорь крадучись заходит в собственную квартиру — и первым делом видит у двери ее сапоги… Она добросовестно потопала в ковролин, как могла вытерла о него подошвы. Ощущение нелепости собственных действий нарастало.